Глава 2
     
     Утром мои глаза наткнулись на незнакомый потолок. Пару секунд я в
недоумении
смотрел на обильную позолоту, потом сообразил: нахожусь не дома, лежу на слишком
мягкой и
просторной кровати в чудовищной комнате. Стены ее выкрашены нежно-голубой
краской,
потолок сверкает, словно церковный купол, из его середины свисает бронзовая
люстра,
украшенная миллионом хрустальных подвесок. Под стать ей и мебель. В левом углу
расположился огромный гардероб, белый с растительным орнаментом. Справа стояло
трюмо:
большое овальное зеркало в резной раме, опирающееся на столик, покоящийся на
тонких
изогнутых ножках. Возле окна, задернутого парчовыми занавесками, громоздилось
роскошное
вольтеровское кресло и пара пуфиков. Стены украшали картины "устрашающей"
красоты.
     На одной изображена полуголая мясистая девица, стоящая на берегу пруда.
Толстой
целлюлитной ножкой она пробовала воду, на ее глуповатом щекастом личике застыло
выражение мрачной решимости. Очевидно, девушка собралась утопиться и пыталась
определить температуру воды.
     Второе полотно запечатлело охотника с поднятым автоматом. Мужик в темно-
зеленом
камзоле и сапогах-ботфортах выглядел дико. На мой взгляд, живописец плохо знал
историю.
Когда появился "Калашников", подобные камзолы и напудренные парики давным-давно
перестали носить. У ног охотника лежал трофей: тигр с раскинутыми в разные
стороны
могучими лапами. Если учесть, что вокруг простирался самый обычный лес средней
полосы
России, то ситуация выглядела особо комичной. Ели, дубы, осины, на полянке
убитый тигр и
охотник, одетый по моде семнадцатого века, с оружием, появившимся на свет на три
столетия
позже.
     Но более всего меня впечатлила кровать. Я увидел ее целиком, только когда
встал на ноги.
Белые резные спинки по бокам были украшены изящными ангелочками с хищными,
недобрыми
лицами. Необъятные подушки, трехметровая перина, шелковое, скользкое белье.
Покоилась эта
неземная красота на львиных лапах.
     Я покачал головой и толкнул дверь в ванную комнату. Она тоже выглядела
сногсшибательно. Унитаз и рукомойник нежно-розовые, с латунными кранами, душевая
кабинка - интенсивно фиолетового цвета. На крючках болталось штук десять
разнокалиберных
полотенец, розовых, как кожа молодого поросенка, а на двери висел халат,
который, казалось,
основательно вымочили в чернилах. В стаканчике торчала новая зубная щетка, в
мыльнице
лежало, естественно, мыло, на полочке теснились шампунь, гель для бритья и
упаковка
одноразовых бритв. Кто-то все заботливо предусмотрел.
     Я умылся и обнаружил в шкафу свой идеально вычищенный и отглаженный костюм,
рубашку постирали и даже накрахмалили.
     Внезапно мне стало не по себе. У Элеоноры есть домработница Ленка, которая
выступает
сразу в нескольких ипостасях. Она и уборщица, и кухарка, и прачка. К слову
сказать, квартиру
Ленка пылесосит ужасно, просто разгоняя грязь по углам, а если ей взбредет в
голову протереть
письменный стол, то ни настольную лампу, ни сложенные стопкой книги она не
поднимет,
просто повозит тряпкой вокруг, оставляя на полировке мутные разводы. Готовит
Ленка тоже
отвратительно, а гладить просто не умеет.
     Но у нее есть и положительные качества: она никогда без спроса не зайдет в
ванную
комнату и не станет рыться в вещах. У Сергея Петровича Кузьминского в доме
заведено иначе.
Вчера вечером я лег спать, не разобрав саквояж. Просто поставил сумку у шкафа,
решив
заняться вещами утром. И что же? Пока я мирно спал, кто-то вошел в комнату,
разложил
шмотки, почистил костюм и постирал рубашку.
     Оно, конечно, спасибо, но мне не нравится, когда посторонние без
предупреждения
вваливаются туда, где я сплю.
     - Завтрак на столе, - прохрипело из угла.
     От неожиданности я подскочил и увидел в углу комнаты небольшой динамик.
     Поколебавшись немного, я не стал завязывать галстук - в конце концов, утром
позволительно спуститься к трапезе без особых формальностей.
     В столовую я вошел последним, все члены "стаи" Кузьминского уже
наслаждались кофе.
Никто из них не удосужился одеться, все были в халатах.
     - Садись, Ваня, - кивнул хозяин.
     Я приблизился к свободному стулу, чувствуя, как в меня вонзаются не слишком
дружелюбные взгляды.
     - Прошу любить и жаловать, - улыбнулся Сергей Петрович, - Иван Павлович
Подушкин,
мой секретарь.
     - Здравствуйте, - прозвучал нестройный хор голосов.
     - Садись, Ваня, не стесняйся, - повторил Кузьминский, - чувствуй себя как
дома. Это
Белла, моя дочь.
     Слишком полная для своего возраста, белокурая девушка скорчила гримаску, но
ничего не
сказала.
     - На другом конце стола, - как ни в чем не бывало продолжал Сергей
Петрович, - сидит
Клара, моя племянница.
     Тоненькая, даже хрупкая девушка мило улыбнулась и помахала мне изящной
ручкой.
     - Привет.
     - Привет, - осторожно ответил я.
     - Вообще-то ее зовут Клава, - заявила Белла. - Она сама себя в Клару
переименовала.
     - Тебе не все равно, - мигом отозвалась двоюродная сестра, - чего лезешь!
     - Девочки, спокойно, - строго сказала женщина лет пятидесяти.
     - Она первая начала, - не успокаивалась Клара.
     - А вот и нет, - не сдалась Белла, - ты имя первая переделала, никакая ты
не Клара, а
Клавка!
     - Знакомься, Ваня, - ледяным тоном продолжил Кузьминский, - моя свояченица
Анна, а
это ее муж Валерий.
     Я посмотрел на апатичного, белобрысого типа, сильно смахивающего на
простуженного
бультерьера, и, выдавив улыбку, сказал:
     - Очень приятно.
     Анна промолчала, а Валерий пробормотал что-то вроде бр-бр.
     Я решил, что он поздоровался.
     - Ну вот, - потер руки Кузьминский, - теперь ты знаешь всех, но надо еще
познакомиться
и с главным человеком, с Ларисой Викторовной.
     Довольно полная женщина в черном платье, стоящая у буфета, укоризненно
воскликнула:
     - Скажете тоже! Главный человек. Все бы вам, Сергей Петрович, насмешничать.
     - Ну, не скромничай, - засмеялся хозяин, - мы без тебя пропадем, ничего не
найдем: ни
одежду, ни белье, ни холодильник.
     - Ладно вам, - отмахнулась Лариса Викторовна, - пойду посудомойку освобожу.
     Тяжело ступая, она ушла.
     - Мне кажется, что не следует так нахваливать прислугу в лицо, - сердито
заметила
Анна, - наслушается комплиментов и начнет хамить!
     - Лариса отлично работает, - кинулась в атаку Белла, - она все мне на место
кладет!
     Клара захихикала:
     - Bay, она тебе няня! Это круто! Она тебе памперсы меняет?
     - Дура!
     - Мама, - загундосила Клара, - Белка опять ругается!
     - Сергей, - воскликнула Анна, - ну почему ты не объяснишь Белке, как
следует...
     - Не смейте меня так называть! - взвилась девочка. - Я тебе не Белка, а
Белла, запомнила?
     Анна встала и плаксиво заявила:
     - Нет, это невозможно, у меня голова заболела. - И выскочила в коридор.
     Белла и Клара уставились друг на друга ненавидящими взглядами.
     - Вот вырасту, стану хозяйкой в доме, - отмерла дочь Сергея Петровича, - и
всех выгоню!
     - Белла! - разозлился отец. - Думай что говоришь.
     Валерий, до сих пор молча поглощавший творог, оторвал глаза от тарелки. Мне
стало
жаль Кузьминского, сейчас свояк вступится за жену и дочь...
     - Передайте мне хлеб, - попросил тот.
     - Меня оскорбили, - голосом обиженной третьеклассницы заявила Клара.
     Ее папаша спокойно намазывал на хлеб масло.
     - Теперь весь аппетит пропал, - гундосила Клара.
     - А у меня нет, - заявила Белла. Клара презрительно ухмыльнулась:
     - Еще бы! Тебя ничто не способно отвернуть от еды, небось уже сто кило
весишь!
     - Лучше быть полной и веселой, чем тощей занудой, как ты, - не осталась в
долгу Белла. -
И потом, мне нет необходимости покупать себе лифчики с гелевыми подкладками, у
меня и так
роскошная грудь, а не прыщи!
     Клара разрыдалась. Сергей Петрович нахмурился. Белла, страшно довольная,
вскочила и,
чмокнув отца, убежала. Ее двоюродная сестра продолжала лить сопли.
     - Ладно, Клара, хватит, - поморщился Сергей Петрович, - не из-за чего
сырость
разводить.
     - Да, - всхлипывала девушка, - так всегда, постоянно! Белла мне нахамит, а
ей ничего не
бывает!
     Схватив со стола салфетку, Клара принялась усиленно тереть глаза. Валерий
спокойно
доел бутерброды, допил кофе и молча удалился. Я позавидовал его нервной системе.
Честно
говоря, мне было не по себе. Согласитесь, неприятно стать свидетелем семейного
скандала.
     Клара продолжала рыдать.
     - Лариса! - крикнул хозяин.
     - Слушаю, - отозвалась та, появляясь на пороге.
     - Принеси мой кошелек.
     Через пару минут, получив портмоне из крокодиловой кожи, Сергей Петрович
выудил
оттуда несколько зеленых бумажек, протянул их племяннице и примирительно сказал:
     - Ладно, ты вроде говорила вчера, что видела в Пассаже красивое колечко?
Пойди купи
себе.
     Слезы высохли на лице Клары словно по мановению волшебной палочки. Она
мигом
схватила ассигнации, пересчитала их и воскликнула:
     - Если бы у меня нашлось еще сто долларов, то хватило бы и на серьги!
Комплект-то
красивее!..
     Сергей Петрович безропотно протянул ей еще одну купюру.
     - Спасибо, дядечка, - сказала Клара, и тут в столовую влетела Белла.
     - Папа, ты меня отвезешь в город, - завела было она, но тут же осеклась и
возмущенно
заорала:
     - Клавка опять денег выклянчила!
     - Мне дядечка сам дал, - быстро ответила Клара, засовывая доллары в карман.
- Я ничего
не просила!
     - Как бы не так! - перекосилась Белла. - Ты специально закатываешь истерики
и
успокаиваешься лишь при виде подачки!
     - Можно подумать, что тебе твой отец не дает денег, - ринулась в атаку
Клара.
     - Только на праздники, - гордо вскинула голову Белла, - я не попрошайка.
     - Ага, - захихикала Клара.
     Потом она встала, поцеловала дядю, вежливо улыбнулась мне, вышла в коридор,
но уже
через секунду сунула голову в дверь и заявила:
     - Конечно, только на праздники, тысячи в конверте, а еще ты пользуешься его
кредиткой
VISA, и вовсе не попрошайка - просто транжира!
     Сжав кулаки, Белла бросилась к двери. Клара мгновенно ее захлопнула. Дочь
Кузьминского налетела на преграду, выругалась, рванула ручку, выскочила в
коридор, откуда
незамедлительно донесся визг, грохот... Потом раздался голос Анны:
     - А ну прекратите безобразничать, на занятия опоздаете!
     Я чувствовал себя хуже некуда, пить кофе мне совсем расхотелось. Тут
распахнулась
дверь, и появилась девушка.
     - Горячее, - объявила она, - мясо с картофелем.
     Сергей Петрович кивнул. Девица подошла ко мне с левой стороны и левой же
рукой
попыталась положить с подноса котлету на мою тарелку. Естественно, та угодила
прямо на
скатерть. Я вздохнул. Прислуге никто не объяснил, что следует подходить справа и
раскладывать еду правой рукой, держа блюдо в левой. Странно, что Кузьминский
нанял столь
неумелую особу, даже Нюша у Николетты освоила азы науки прислуживания за столом.
     Сергей Петрович отодвинул свою чашку и мирно сказал:
     - Пошли в кабинет.
     - Вы же хотели сообщить своим домашним о большой сумме денег, которая лежит
у вас в
столе, - напомнил я.
     Кузьминский вздохнул:
     - Лучше вечером, так логичнее. Приехал и привез. Давай, Ваня, шевели
ногами. Тебе и
впрямь придется для вида рыться в бумагах.
     Через час дом опустел. Валерий сел в красивую иномарку, Клара устроилась
рядом с ним
на переднем сиденье. У Анны оказалась своя машина, маленькая, крохотная "Пунто"
ярко-красного цвета. Беллу и Сергея Петровича на серебристом "Мерседесе" увез
шофер.
     Я увидел из окна, как кавалькада автомашин вырулила на дорогу, ведущую к
воротам, и
пошел выполнять приказ Кузьминского - осматривать дом. Здание оказалось
гигантским,
трехэтажным, вернее, этажей было четыре, если считать еще и цокольное помещение,
в
котором находились бассейн, сауна, бильярд, прачечная и комнатка, где
громоздился котел
отопления.
     На первом этаже было немного комнат. Столовая, гостиная с камином -
огромные,
сорокаметровые помещения с высокими полукруглыми окнами. Еще здесь имелись
комната с
аккуратно застеленной кроватью - очевидно, гостевая, кухня, несколько кладовых,
туалет,
ванная...
     Увидав, что я заглянул в кухню, Лариса Викторовна улыбнулась:
     - Не хотите кофейку спокойно попить? Сидевшая у стола возле кастрюли с
нечищеной
картошкой девушка улыбнулась и, выпрямившись, кокетливо подхватила:
     - Присоединяйтесь к нам, познакомимся!
     - Катя, - сердито оборвала ее Лариса Викторовна, - занимайся своим делом!
     Девица покорно взяла отложенный ножик и принялась с деланым усердием
скрести
клубень, не забывая при этом стрелять в мою сторону густо намазанными глазами.
     - Спасибо, - ответил я, - пока не хочется.
     - Как только проголодаетесь, - заботливо продолжила Лариса Викторовна, -
немедленно
приходите. Кстати, что вы предпочитаете из еды?
     Я пожал плечами:
     - Я всеяден, словно опоссум.
     - В наше время редко встречаются некапризные мужчины, - улыбнулась
экономка. - И
все-таки, что вы больше любите - рыбу, птицу?
     - Мясо, - ответил я, - не отличаюсь особой оригинальностью, как большинство
представителей моего пола, великолепно отношусь к котлетам.
     Обсудив с Ларисой Викторовной достоинства и недостатки бараньих отбивных,
говяжьей
вырезки и свиного окорока, я плотно закрыл дверь и хотел идти на второй этаж, но
тут из-за
створки донесся громкий голос Кати:
     - А симпатичный какой! Высокий! И с утра в костюме! Мне такие мужчины
нравятся. Не
знаете, Лариса Викторовна, он женат?
     - Эта птица не для тебя, Катерина, - сурово ответила экономка, - ты уже
что, не
убиваешься по Косте?
     - Так он меня бросил, - протянула Катя. - Этот секретарь симпатичный. Как
вам кажется,
я ему понравилась?
     Я на цыпочках отошел от двери и двинулся на второй этаж. В самом конце была
моя
комната, за ней следовал кабинет Сергея Петровича. При желании я мог попасть в
него, не
выходя в коридор. Помещения соединяла небольшая дверка. Впрочем, хозяин тоже мог
войти
ко мне из своей спальни. Все три "отсека": его опочивальня, рабочая комната и
моя спальня
шли анфиладой. Потом следовал небольшой холл с диваном и парой кресел, а за ним
начиналась половина, на которой проживали Анна, Валерий и Клара. У каждого из
них имелось
по собственной комнате.
     Мне показалось неприличным изучать в отсутствие хозяев их спальни, поэтому
я просто
приоткрывал двери и тут же их закрывал. В комнатах Сергея Петровича царил
спартанский
порядок, все было убрано, расставлено и разложено. У Валерия сильно пахло
табаком,
очевидно, он курил трубку, у Анны повсюду валялись интимные детали туалета, а у
Клары был
такой кавардак, что я даже изумился.
     Со второго этажа на третий вела винтовая лестница, я поднялся по ней и
попал в
мансардное помещение, огромное, наверное, стометровое, с массой уголков и
закоулков. Все
оно принадлежало Белле. И в отличие от двоюродной сестрицы-неряхи Беллочка
оказалась
аккуратисткой. Кровать у нее была застелена пушистым розовым пледом, несколько
десятков
плюшевых игрушек сидели на полках, на длинном, извилистом, прикрепленном к стене
столе
стояло неимоверное количество техники: телевизор, компьютер, принтер, сканер,
музыкальный
центр и еще какие-то непонятные штуки, мирно моргавшие зелеными лампочками. Пол
устилал
ковер светло-бежевого цвета, в других помещениях покрытия имели более темный
оттенок.
     Еще одно отличало владения Беллы. Здесь не имелось ни одной картины. На
стенах тут и
там виднелись постеры в простых белых рамках.
     Я спустился на второй этаж, устроился в кабинете и сделал вид, будто
разбираю бумаги.
Честно говоря, живопись, которой был украшен дом, поражала. Сергей Петрович
потратил не
один десяток тысяч долларов, меблируя покои. Тут все было дорогим, качественным.
За
исключением бело-голубой комнаты, которая временно досталась мне, все остальные
выглядели безупречно элегантными, и... вдруг жуткая мазня в тяжелых бронзовых
рамах.
     Кабинет хозяина украшал портрет дамы в жемчугах. Неведомый художник плохо
владел
пропорциями, поэтому руки женщины получились несуразно длинными. Лицо казалось
плоским и каким-то непрорисованным, зато роскошное серое платье было выписано с
любовью. Рюшечки, оборочки, воланчики, кружавчики... Абсолютно гладкую, не
правдоподобно белую шею украшало жемчужное ожерелье, а над ключицей ярко
краснело
круглое пятно.
     Более идиотского полотна я в жизни своей не видел, впрочем, остальные,
рассеянные по
комнатам, выглядели еще гаже.
     В спальне Кузьминского красовалась "обнаженка". Бело-зеленая девка, больше
похожая
на труп, вытащенный из воды, чем на красавицу, будоражащую чувства мужчины. В
столовой
висели нелепые натюрморты, отчего-то выполненные мрачными, темными красками, в
гостиной наводил ужас средневековый замок, перед которым высилась виселица, а
коридоры
украшали карандашные наброски, впрочем, весьма милые. Они изображали домашних
животных: кошечек, собачек, цыпляток, утяток... Абсолютный кич, но, согласитесь,
намного
приятнее смотреть на подобные картинки, чем на висельника.

Глава 5
     
     Около полуночи Сергей Петрович зашел в мою комнату и устало сказал:
     - Ваня, я иду спать, занимай наблюдательную позицию.
     - Где? - спросил я. - Мне залезть в шкаф? Кузьминский покачал головой:
     - Нет, этого не потребуется, смотри.
     С этими словами он подошел к двери и поманил меня пальцем. Я прошел в его
кабинет.
     - Вот здесь, - сообщил хозяин, - за занавеской, есть небольшая ниша, там
стоит кресло,
устраивайся поудобней и жди. Единственное - тебе придется поскучать. Книгу
почитать ты не
сможешь, лампу зажигать нельзя.
     - Но как же я разгляжу вора?
     - Я всегда оставляю в кабинете гореть торшер, - спокойно объяснил
Кузьминский.
     - Мне схватить грабителя за руку? Поднять шум?
     - Нет, - ответил Сергей Петрович, - просто понаблюдай за процессом, а потом
расскажи
мне. Ну, смотри не засни!
     Широко улыбнувшись, он ушел. Я сел в кресло и попытался развлечь себя
составлением
стихов. Обычно рифмы легко приходят мне в голову, но сегодня не тот день.
Любовь-кровь-морковь. Вишня-черешня. Чашка-пташка. Поняв, что муза улетела
далеко прочь,
я сосредоточился на мыслях о своей любовнице Жанне.
     Жаль, конечно, что не увижу ее сегодня. Жанночка милая девочка, красивая и
далеко не
глупая. Одна беда - у нее очень ревнивый муж, и наши свидания каждый раз
проходят в суете.
Жанна очень боится, что Григорий поймает ее на адюльтере и выгонит вон из дому.
А терять
Жанне есть что. Григорий весьма богат, пожалуй, так же, как Кузьминский. Во
всяком случае,
фотографии ее дома, которые она мне показывала, сильно напоминают особняк Сергея
Петровича. Жанна ездит на "Мерседесе" и сумму в тысячу долларов считает чем-то
несущественным. Григорий бывший военный, разбогател он на торговле бензином,
друзья у
него такие же.
     Раз в неделю Гриша зазывает в свою баню приятелей, где компания
оттягивается от души
под водку, пиво, креветки и песни Олега Газманова. А Жанна закончила
консерваторию, теперь
она учится в Литературном институте. Супруг, который искренне считает, что соль
бывает
только в солонке, а скрипичный ключ - это инструмент, которым чинят скрипку,
раздражает ее
ужасно. Но у нее тяжелобольная мама, брат-школьник и ни копейки собственных
средств, а
Григорий, хоть и не способен отличить ямб от хорея, беспрекословно оплачивает
все ее счета.
     Во мне Жанна обнаружила родственную душу, пару раз она с тоской говорила:
     - Вот бы нам пожениться.
     Но я далеко не так обеспечен, как Григорий, а она не способна жить на
медные гроши.
Поэтому мы встречаемся украдкой, в основном когда Григорий отбывает в Сибирь -
он часто
мотается туда по служебным делам. Кстати, я очень рад, что Жанна корыстна, в мои
планы
женитьба не входит, меня вполне устраивает необременительная роль любовника.
     Мысленно раздев Жанночку, я зевнул, потянулся и... вздрогнул от дикого
крика, вернее,
визга. Звук набирал силу, налетая на стены и отражаясь от них.
     - А-а-а-а...
     Застучали двери, зашаркали ноги, зазвучали голоса:
     - Что случилось?
     - Кто орет?
     - Господи, и ночью покоя нет!
     Я встал, прошел в свою комнату и выглянул в коридор. Все члены семьи
Кузьминского
сбегали по лестнице вниз. Впереди неслась Белла, размахивая какой-то серой
тряпкой.
     Я присоединился к толпе. Мы добежали до белой двери, из-за которой несся
вопль. Белла
пнула ногой филенку, и я увидел Ларису Викторовну в балахонистой серо-розовой
ночной
рубашке. Увидав хозяев в исподнем, экономка захлебнулась визгом.
     - Немедленно объяснись! - железным тоном потребовала Анна.
     - Там, там, - забормотала Лариса, тыча пальцем в занавешенное окно, -
там...
     Анна быстро подошла к окну, распахнула створки и высунулась наружу. В
комнату
ворвался свежий воздух. На дворе в разгаре июнь, днем термометр показывает
больше двадцати
градусов тепла, по ночам же на улице прохладно.
     - Что там? - обозлилась Анна, закрывая окно.
     - Там...
     - Кто?! - рявкнул Сергей Петрович, забыв про манеры. - Говори, не мямли.
     - Глафира, - выдавила наконец из себя экономка.
     Повисло молчание, потом Анна холодно процедила:
     - Ты с ума сошла!
     - Вовсе нет, - стала оправдываться Лариса, - я уже легла, почти заснула.
Вдруг слышу -
кто-то так тихонечко в стекло стучит. Сначала подумала, что мне мерещится, а
потом застучали
громче, громче.
     Лариса встала, отодвинула занавеску, глянула в окно и приросла ногами к
полу.
     В саду, под мирно горящим фонарем, маячила фигура в сером платье с
воланчиками,
кружевами и бантиками. Лицо было скрыто под густой вуалью.
     Лариса Викторовна настолько испугалась, что не сумела выдавить из себя ни
звука.
Глафира покачалась перед окном, потом подняла правую руку. Сверкнули длинные
острые
ножницы.
     Лариса завопила...
     - Чушь собачья, - ледяным тоном заявил Сергей Петрович, - в саду никого
нет.
     И тут раздался довольно громкий стук в стекло.
     - Мама! - взвизгнула Клара и задрожала. Анна, сильно побледнев, спряталась
за меня.
     Кузьминский, сжав губы, решительно подошел к подоконнику, снова распахнул
окно и
громко сказал:
     - Это ветка. Качается от ветра и задевает стекло. Лариса Викторовна рухнула
на кровать и
заколотилась в рыданиях.
     - Хватит, - поморщился хозяин.
     - Дайте ей коньячку, - посоветовала Маргарита.
     - Ты считаешь спиртное панацеей, - Анна не упустила случая уколоть сестру,
- сейчас
сбегаю за валокордином.
     - Коньяк - лучшее средство от всех печалей, - заявила Маргарита, обнимая
Беллу.
     - Тебе видней, - ядовито заметила Анна, - кто у нас в наркологической
клинике валялся.
     С этими словами она ушла.
     - Я лежала в кризисном диспансере, - возмутилась Маргарита, - лечилась от
нервного
переутомления!
     Было очевидно, что сестры не способны провести вместе и десяти минут, чтобы
не
поссориться. Но сейчас я даже радовался такому повороту событий: пусть уж лучше
ругаются,
чем орут от страха.
     - Ладно, - устало подвел итог Кузьминский, - пора спать.
     Нестройная цепочка домочадцев потянулась к лестнице.
     - Все-таки глотни "Хеннесси", - посоветовала напоследок Маргарита.
     Лариса Викторовна громко шмыгнула носом и ничего не ответила.
     Я пошел было в кабинет, но меня остановил Сергей Петрович:
     - Иди спать, Ваня.
     - А как же вор?
     - Он сегодня, наверное, не придет.
     - Может, лучше покараулить?
     - Нет, завтра.
     Я не стал спорить. В конце концов, Сергей Петрович платит мне деньги,
следовательно,
ему и заказывать музыку.
     Я прошел в свою комнату и рухнул в койку. Ноги были свинцово-тяжелыми,
голова
гудела, словно пивной котел. Никогда раньше я так не уставал, хотя, если
вдуматься, сегодня
ничего особо трудного не делал. Весь день просидел, читая газеты и журналы,
изображал
работу. У Норы мне порой не удается даже вздохнуть, хозяйка заставляет меня
мотаться
двадцать часов кряду по городу. Но все равно такой усталости не бывало.
     Я закрыл глаза и почувствовал, что кровать вращается. Пришлось распахнуть
глаза.
Отвратительное ощущение головокружения исчезло. Наверное, дело не в количестве
проделанной работы, а в атмосфере, которая царит в доме. У Норы, несмотря на ее
вздорный
характер, светлая аура. А у Кузьминских на вас что-то давит - черное,
неприятное, какое-то
предчувствие беды, скорого несчастья.
     Я повернулся на правый бок и попытался заснуть. Да вы, Иван Павлович,
оказывается,
истерик.
     Эк вас занесло: предчувствие беды, скорого несчастья. Как бы не начать по-
бабски
визжать. Мои веки опустились, и я погрузился в сон.
     Я счастливый человек, мне никогда не снятся кошмары. Вот маменька очень
любит
позвонить и начать повествовать, как всю ночь убегала от чудовища или падала с
пятидесятиэтажного небоскреба. Я же сплю, аки тюфяк, по большей части без всяких
сновидений, но сегодня приснилась какая-то чертовщина...
     Сначала я очутился посреди большого поля, усеянного мелкими желтыми
цветочками. У
меня ботанический кретинизм, с трудом могу отличить березу от дуба, поэтому
название
растения, хоть убейте, не назову. Потом прямо передо мной возникла темно-серая
фигура без
лица и голосом Кузьминского заявила:
     - Вава, ты голый!
     Я собрался деликатно намекнуть нашему с Норой клиенту, что не переношу
фамильярного обращения "Вава" и впредь прошу меня так не называть, но тут вдруг
сообразил,
что стою абсолютно обнаженный, и покрылся от стыда гусиной кожей.
     Видение сначала захохотало, потом заухало, завизжало почти в диапазоне
ультразвука.
     В ту же секунду я проснулся, резко сел и потряс головой, ощущая, как бешено
колотится
сердце. В комнате было светло, часы показывали ровно шесть. Ну и чушь
привиделась мне,
интересно, как бы истолковал ее дедушка Фрейд? Небось завел бы песню о
неудовлетворенных
желаниях. И как быстро закончилась ночь! Только-только закрыл веки, как уже
утро. Я хотел
откинуться на подушку, но тут из коридора вновь долетел крик.
     Я машинально схватил халат, недоумевая: "Это что, все еще сон?"
     Ноги вынесли меня в коридор. Звук доносился из кабинета Сергея Петровича. Я
вбежал
туда, увидел Ларису, жавшуюся между книжными шкафами, и обозлился:
     - Да что же вы все время орете? Что за скверная привычка!
     Лариса, дергаясь, словно мышь, попавшая под ток, вытянула вперед дрожащую
руку:
     - Там!
     - Прекратите.
     - Посмотрите! - Что?
     - Там!
     Я окинул взглядом кабинет и устало сказал:
     - Это пылесос. Вы его испугались? Действительно, очень страшная штука,
когда гудит, но
сейчас-то он выключен!
     - За столом, - продолжала заикаться Лариса, - там... Глафира...
     Надеюсь, вы не осудите меня, когда узнаете, что я испытал сильнейшее
желание надавать
истеричке пощечин?
     - Лариса, - сурово сказал я, - мне кажется, вам следует обратиться к
доктору. Сейчас
много средств, замечательно успокаивающих больные нервы. Хотя бы "Новопассит"!
     - Она там, - еле выдавила из себя Лариса.
     - Кто? Глафира? - усмехнулся я.
     - Да, - прошептала экономка, - да, гляньте...
     Чувствуя себя полным идиотом, я обогнул огромный письменный стол, больше
похожий
на аэродром, с которого взмывают в небо стратегические бомбардировщики, и уже
собирался
сказать: "Глупости, никого тут нет", как взгляд упал на полную женскую ногу,
обутую в уже не
новый башмак черного цвета.
     От неожиданности у меня вырвался абсолютно бабий вскрик. Услыхав его,
Лариса
зажмурилась, выставила вперед руки, растопырила пальцы и завизжала.
     Я в ужасе осмотрел тело. Коричневая юбка, серая футболка с красным
воротником, руки,
раскинутые в разные стороны, длинные перепутанные каштановые волосы, лицо с
широко
открытыми глазами... Катя! Горничная! В ту же секунду до меня дошло, что красный
воротничок - это на самом деле кровь, а из основания шеи, около ключицы, торчит
что-то ярко
блестящее.
     Стараясь сохранить относительное спокойствие, я шагнул назад и успел
подхватить
падающую без чувств Ларису.
     В кабинет ворвались Анна и Белла, за ними вошел Сергей Петрович. Поднялась
суматоха.
Женщины заметались по дому. Маргарита припала к бутылке с коньяком, Анна
схватилась за
валокордин. Клара и Белла рыдали в голос, Павел, очень бледный, твердил:
     - Ой, как плохо, просто ужас, сейчас ментов понаедет!
     Я похлопывал по щекам закатившую глаза Ларису. Сергей Петрович с кем-то
разговаривал по телефону, один Валерий не появился в кабинете - очевидно, он
мирно спал,
решив, что домашние разберутся без него.
     Часа через полтора прибыла милиция, да не простые парни на раздолбанном
"уазике", а
высокое начальство на иномарке со спецсигналом и красивый минивэн, набитый
вежливыми
ребятами в костюмах.
     Сталкивались ли вы когда-нибудь с правоохранительными органами? Если нет,
то от
души желаю никогда не иметь с ними дела. Потому что, даже если представители МВД
вежливы и ни в чем плохом вас не подозревают, стоит им войти в дом, как мирное,
уютное
жилище мгновенно превращается в кошмар. Дом Кузьминских не стал исключением. В
кабинете начала работу следственная бригада, в столовой Сергей Петрович угощал
приехавшего генерала чаем, в гостиной устроились трое мужиков, допрашивающих
домочадцев, еще двое парней бродили по зданию, абсолютно бесцеремонно распахивая
все
шкафы и заглядывая в каждую щель.
     Я бесцельно маялся в спальне. Через час прибыл еще один минивэн. Я увидел в
окно, как
из него высыпала группа людей, и покачал головой: ну и незадача.
     Впереди всех шел довольно полный лохматый мужик - мой лучший друг Максим.
Прежде
чем выйти из комнаты и протянуть ему руку с приветствием, следовало обдумать
свое
поведение.
     Дело в том, что, вызвав милицию, Сергей Петрович подошел ко мне и шепотом
предупредил:
     - Ваня, очень прошу, ни слова о пропавших деньгах. Говори всем, что я нанял
тебя для
составления генеалогического древа. Исчезнувшие баксы - чисто внутреннее дело
нашей
семьи.
     Я кивнул, потому что хорошо понимаю Кузьминского. Кто бы ни присвоил
деньги, он его
родственник, и Сергей Петрович сам разберется с нечистым на руку членом клана.
     Но Макс слишком хорошо меня знает, я же не умею врать.
     Как и следовало ожидать, приятель ни на секунду не поверил моему рассказу.
     - Значит, - прищурился он, - Элеонора временно одолжила тебя Кузьминскому?
     - Да, - осторожно кивнул я.
     - Чтобы ты написал родословную его семьи?
     - Ну, в общем, так.
     - Почему Кузьминский обратился именно к вам, - не успокаивался Макс, - есть
же
профессионалы, историки?..
     - Об этом лучше спросить у Сергея Петровича, - нашелся я, - сам знаешь, я -
личность
подневольная, что приказали, то и делаю.
     - Значит, Нора решила временно остаться без своих запасных рук и ног, -
протянул
Макс, - чтобы оказать дружескую услугу Кузьминскому. Да, это очень на нее
похоже!
     Приятель ухмыльнулся. Я постарался сохранить серьезное выражение лица.
     - Ты врун, - заявил Макс, - ну да ладно, думаю, потом озвучишь истинную
причину
твоего появления в доме. Очевидно, Кузьминский - ваш новый клиент. И что у него
стряслось?
Кто-то из домашних тырит деньги из сейфа?
     Я еще раз поразился профессионализму Макса: надо же, сразу выдвинул верное
предположение.
     - Так как? - улыбался Воронов. - Я угадал? Но тут, на мое счастье, появился
следователь
и сказал:
     - Иван Павлович, ответьте на пару вопросов.
     С огромной радостью я порысил в гостиную, сунув по дороге нос в кабинет.
Тело уже
увезли. На полу остались очерченный мелом абрис и пара темно-красных пятен.
Кузьминскому
придется менять паркет, если он не хочет каждый день спотыкаться о то место, где
были
кровавые лужи.
     Я начал давать показания: пришел на крик, увидел тело, в шее торчали
ножницы, как у
несчастной Глафиры...
     - Это кто такая? - искренне удивился оперативник.
     Я поразился в свою очередь: неужели никто до меня не удосужился озвучить
дурацкую
"легенду"? Придется вводить милиционера в курс дела. Парень слушал внимательно,
я говорил
и говорил, потом ткнул рукой в портрет:
     - Вот Глафира.
     - Мама! - по-детски воскликнул мент.
     - Я испугал вас?
     Милиционер уставился на полотно, я тоже посмотрел на него и второй раз в
жизни заорал
от неожиданности.
     На шее дамы в районе ключиц ярко краснело круглое пятно.

Глава 9
     
     Когда я вошел в холл, из гостиной неслись истерические рыдания, какая-то
женщина
судорожно всхлипывала:
     - Не знаю, это не я, не я...
     Я осторожно втиснулся в гостиную и застал там Клару и Сергея Петровича.
Девушка,
прижимая к плоской груди стиснутые кулачки, словно заведенная твердила:
     - Нет, нет, не я...
     - Вот, - ткнул в нее пальцем Кузьминский, - можешь познакомиться, семейный
вор,
любительница брать то, что ей не принадлежит!
     - Нет, нет... - трясла взлохмаченной головой Клара.
     - Да, - заорал Сергей Петрович.
     Девушка закатилась в истерике. Сначала она захохотала, потом осела на пол,
легла на
ковер в позе зародыша, подтянула острые коленки к носу и принялась стучать
головой о пол.
     - А ну прекрати, - брезгливо вымолвил дядя, - противно смотреть. Пошли,
Ваня, попьем
чаю, сейчас эта дрянь перестанет ломать комедию, и тогда мы решим, как с ней
поступить.
     Но мне стало жаль Клару, ее истерика казалась самой настоящей, не
наигранной. Девушка
и впрямь билась в припадке. Я наклонился над ней.
     - Клара, успокойся.
     Куда там, она меня даже не слышала.
     - Мне кажется, следует вызвать доктора, - пробормотал я.
     Кузьминский поморщился:
     - Ваня, это обычные женские штучки, сейчас она еще обморок изобразит!
     Не успел он закрыть рот, как Клара всхлипнула, дернулась и затихла.
     - Пожалуйста, - усмехнулся Сергей Петрович, - вот и продолжение концерта.
     Я внимательно посмотрел на Клару. Ее лицо было синюшного оттенка, из чуть
приоткрытого рта стекала тоненькая струйка слюны. Шея девушки на ощупь оказалась
чуть
липкой. Подобное сыграть невозможно.
     - Ей плохо, немедленно вызовите врача.
     Сергей Петрович с сомнением покосился на меня, но щелкнул крышечкой
мобильного.
Эскулап примчался в мгновение ока, впрочем, может, он сидит где-нибудь в
административном
здании, у въезда в коттеджный поселок.
     Пока врач ломал у ампул горлышки и делал уколы, Сергей Петрович ввел меня в
курс
событий. Сегодня ему понадобился "Справочник по бухучету". Он перерыл всю
библиотеку, а
потом пошел в комнату к Кларе. То, что необходимая книга имелась в доме, он знал
точно.
Кузьминский порой заглядывает в пособие и держит его, как правило, у себя на
столе. Сейчас
оно испарилось, следовательно, книжку утащила Клара, единственный человек в
доме,
которому она могла понадобиться. К тому же племянница уже пару раз брала
справочник, а
Сергей Петрович возвращал его назад. Нужно было, чтобы не злиться, купить еще
один такой
же, но у Кузьминского попросту не хватает памяти на такое дело. О злополучной
книжонке он
вспоминает лишь тогда, когда ему требуется справка.
     Поэтому, чертыхаясь, Сергей Петрович прошел к Кларе, перерыл у нее
письменный стол,
потом, не найдя брошюры, осмотрел комнату, увидел, что из-под подушки торчит
что-то белое,
и решил, будто это нужная книга. Однако на простыне рядом с наконец-то найденным
справочником покоилась пачка стодолларовых купюр, туго перетянутая светло-
розовой
резинкой. Сергей Петрович пошел к себе, сжимая деньги. Он моментально позвонил
Кларе на
мобильный и велел:
     - Изволь немедленно приехать домой!
     - Что случилось, дядя? - спросила та.
     Но Кузьминский уже отсоединился. Девушка примчалась через час: она взяла
такси.
Сергей Петрович ткнул пальцем в пачку:
     - Отвечай! Это что?
     - Деньги, - недоуменно ответила Клара. - Какие?
     - Доллары.
     - И откуда они? Она пожала плечами:
     - Дядечка, какой странный вопрос. Наверное, кто-то их получил.
     - Вот-вот, - прошипел Кузьминский, - кто-то получил, а ты украла!
     - Я? - Ты!
     - С ума сойти!
     - Именно.
     - Но я ничего не брала!
     - Врешь, пачка лежала у тебя под подушкой!
     - Ты что! - взвизгнула Клара. - У меня такого количества банкнот отродясь в
руках не
бывало.
     - Я сам их нашел!
     - Не может быть!
     - Молчи, лгунья!
     Поняв, что дядя не на шутку разозлился, Клара залилась слезами, и выяснение
отношений
переросло в истерику. В доме никого, кроме них двоих, не было. Остальные члены
семьи не
вернулись из города, а Лариса уехала на рынок за мясом. Поэтому никто не мешал
Сергею
Петровичу делать из племянницы форшмак.
     В самый разгар свары позвонила Нора, Кузьминский рявкнул:
     - Потом. - И отключился.
     Элеонора сообразила, что в доме вновь что-то случилось, и мигом нашла меня
у
Николетты.
     - Вот дрянь, - кипел Кузьминский, наливая себе коньяку, - пригрел змею на
груди. Разве
я ей когда в чем отказывал? Попроси по-хорошему, все куплю. Так нет, надо
спереть!
     - Зачем девочке понадобилась столь крупная сумма? - задумчиво протянул я.
     - А вот сейчас придет в себя, и узнаем, - пообещал Кузьминский. - Все из
мерзавки
выдавлю.
     - Странно, однако, - осторожно сказал я. Хозяин залпом проглотил
благородный
"Хеннесси", словно вульгарную водку, и недовольно спросил:
     - Что?
     - Подумайте сами, девочка украла сто тридцать тысяч долларов...
     - Вот сикозявка, - стукнул кулаком по столу Кузьминский. - Мне насрать на
деньги!
Меня обокрала!!! Меня!!! Как идиота!
     На его щеках заходили желваки, и бизнесмен вновь схватился за бутылку.
     Я предпринял еще одну попытку изложить мое видение событий.
     - И куда Клара дела награбленное?
     - Не знаю, - неожиданно мирно ответил Кузьминский.
     - Так это самый интересный вопрос, - заявил я, - вы же небось всю комнату
обыскали и
ничего не нашли.
     - Я даже тумбочку сломал, - мрачно усмехнулся Сергей Петрович.
     - Сами подумайте, просто дико держать под подушкой столь большую сумму
денег, - я
гнул свою линию, - разве в такое место кладут украденное? Под подушку! Если не
ошибаюсь,
прислуга каждый день меняет всем постельное белье?
     - Не ошибаешься, - протянул Кузьминский, - только пока новой горничной нет,
Лариса
одна со всем не справляется. Она освежила постель мне и Беллочке, а остальным
решила
оставить как есть, спросила у меня разрешения. Я, естественно, позволил.
     - Вот видите, - кивнул я, - Клара-то не знала, что ей белье не сменят.
Неужели она
настолько глупа, что не подумала о прислуге, которая поднимет подушку и
неминуемо увидит
пачку?
     Кузьминский, не мигая, смотрел на меня. Я продолжил:
     - Думается, все было по-другому.
     - И как же? - буркнул Сергей Петрович.
     - Вор взял одну из незаконно присвоенных пачек и сунул Кларе под подушку.
     - Зачем? - насторожился Кузьминский.
     - Хотел, чтобы подозрение пало на девушку, поэтому и выбрал такое место для
долларов.
Затея, как видите, удалась. Мерзавец, конечно, не рассчитывал, что вы лично
обнаружите
"нычку", думал небось, что Лариса Викторовна ее обнаружит и кинется к хозяину.
     Сергей Петрович понюхал пустой фужер.
     - Ну не знаю, - уже другим тоном заметил он, - в твоих словах есть свой
резон, но пока я
не считаю Клару невинной жертвой.
     Высказавшись, Кузьминский вскочил и заходил по комнате, заложив руки за
спину.
     - Вам ведь не нужен еще один скандал? - тихо спросил я.
     - Полагаешь, я получаю удовольствие, слушая истерические вопли? - скрипнул
зубами
хозяин.
     - Думаю, нет, - спокойно ответил я. - Хотите совет?
     - Говори.
     - Не рассказывайте никому о произошедшем. Ни членам семьи, ни Ларисе
Викторовне.
     - Я не обсуждаю своих дел с прислугой!
     - Вы хотите установить истину?
     - Да.
     - Тогда погодите устраивать прилюдное аутодафе Кларе, а я приложу все силы,
чтобы
выяснить действительное положение вещей.
     Сергей Петрович сердито раздавил в пепельнице окурок. Я тяжело вздохнул.
Кузьминский не привык слушаться других людей.
     - Ладно, - неожиданно согласился он, - рой носом землю, но сообщи мне имя
вора.
     Получив "лицензию" на ведение дела, я прошел на кухню, пошуровал в
бесконечных
шкафчиках, висевших на стенах, отыскал кофе и с наслаждением выпил "Лавацца". В
голове
слегка просветлело, и захотелось есть. Я вспомнил, что последний раз трапезничал
у Жанны,
если, конечно, шоколадные конфеты можно назвать едой, и ринулся к холодильнику.
     Бунтующий желудок успокоился только после четырех бутербродов с бужениной и
маринованными огурцами. Я проглотил их разом и сел у стола. Теперь страшно
захотелось
спать. Зевота начала выламывать скулы. Я заварил еще кофе и на этот раз выпил
его без сахара.
Плотный туман, окутавший мозг, слегка рассеялся. Я бездумно уставился глазами в
окно.
     Прямо в кухню лез одуряюще пахнущий куст жасмина. Нынешнее лето пока
радует, нет
холода, дождей, резких перепадов температуры. В конце мая ртутный столбик достиг
цифры
+25 и уже месяц словно прибитый держится у этой отметки. Такая погода редкость
для
Москвы, у нас ведь сплошные аномальности: в июне холодно, в декабре тепло...
     За спиной послышался тихий шорох. Я быстро обернулся. В кухню вошла Клара.
Увидав
меня, она вздрогнула и попятилась.
     - Хочешь кофе? - ласково спросил я. Клара подняла красные опухшие веки.
     - Воды лучше, жажда замучила.
     - Садись, - предложил я.
     Она послушно устроилась на табуретке. Я взял большую бутылку "Новотерской",
налил
воды в высокий стакан и протянул ей. Клара схватила его и с жадностью стала
пить.
     - Не торопись, - улыбнулся я, - никто не отнимет.
     Неожиданно Клара тоненько заплакала.
     - Не брала я денег!
     Я погладил ее по спутанным волосам.
     - Конечно.
     - Вы мне верите?
     - В общем, да. Думаю, тебе их подложили.
     - Но зачем? - шмыгнула носом Клара.
     - Чтобы дядя заподозрил племянницу в воровстве и выгнал из дома. Кто-то в
семье
ненавидит тебя до такой степени, что готов на любую подлость.
     - Это Белла, - прошептала Клара, - а еще Валерий.
     - Родной отец? - изумился я.
     - Он мне отчим, - пояснила Клара.
     - А твой настоящий папа где? Она пожала плечами:
     - У меня его нет и не было. Я незаконнорожденная.
     Последняя фраза прозвучала словно цитата из литературы девятнадцатого века.
     - В наше время, - приободрил ее я, - это понятие устарело. Тысячи женщин во
всем мире
воспитывают детей без отцов, тебе нечего стесняться. А давно Валерий женат на
твоей маме?
     - Двадцать один год, - сообщила Клара, отхлебывая воду.
     - А сколько же тебе?
     - Двадцать один.
     - Что-то я не пойму...
     - Ничего сложного, - вздохнула Клара, - когда Валерий женился на маме, она
была
беременна от другого.
     Она схватила бутылку "Новотерской". Я молча наблюдал, как тоненькая струйка
воды
наполняет стакан. Ей-богу, некоторые люди удивляют меня до глубины души. Если уж
ты
принял непростое решение жениться на женщине, которая носит под сердцем плод
чужой
любви, то будь благороден до конца. Зачем сообщать ребенку, что не являешься его
биологическим отцом? Ведь ясно, что в подростковом возрасте получишь от
падчерицы кучу
проблем.
     - Может, ты ошибаешься, - я осторожно продолжил разговор, - Валерий
двадцать лет
воспитывает тебя...
     Клара горько усмехнулась:
     - Он меня не замечает вообще, смотрит как на... на кошку. Впрочем, нет, с
киской играют,
ее гладят. Я для него словно программа телевидения! Нет, опять не то сравнение,
она ведь тоже
нужна, правда, всего одну неделю. Я вроде дурацкого подарка от богатого
родственника.
Принес он бедным племянникам железную метровую вазу. И вот теперь несчастные не
знают,
чего с ней сделать. Выбросить нельзя - дядя обидится, а дома держать неудобно.
Вот и
задвинули сувенир в угол, бегают мимо и не видят, только споткнутся иногда. Я не
брала
деньги.
     - Кларочка, - ласково сказал я, - пока Сергей Петрович не узнает имени
настоящего вора,
он будет считать преступницей тебя.
     Девушка угрюмо кивнула:
     - Понятное дело.
     - Значит, в твоих интересах помочь мне. - В чем?
     - Я должен найти того, кто совершил преступление.
     Клара удивилась:
     - Вы не секретарь?
     - Секретарь, только хозяин поручил мне еще и это дело, в милицию он
обращаться не
хочет.
     - Позора боится, - скривилась Клара, - а чем я-то помогу?
     - Скажи, дружок, ты хорошо знаешь всех, кто сейчас живет в доме?
     - Достаточно.
     - Давай поговорим о них? Клара оглянулась.
     - Только не здесь, лучше у меня в комнате.
     - Абсолютно с тобой согласен, - улыбнулся я, и мы переместились в ее
спальню.
     Там царил жуткий кавардак. Я покачал головой и спросил:
     - Всегда живешь в таком беспорядке?
     Клара стащила с кресла кипу одежды, швырнула ее на постель, плюхнулась на
освободившееся место и ответила:
     - У меня обычно убрано, только постель не трогаю, все равно перестелят. Это
дядя все
разбросал, остальные деньги искал.
     - А что? - притворился я идиотом, - разве у него не десять тысяч украли?
Какая же сумма
исчезла?
     - Фиг его знает, - отозвалась Клара, - он мне ее не назвал. Тряс за плечи и
орал: "Живо
верни, немедленно, отдавай все, дрянь". А потом принялся комнату громить,
тумбочку сломал.
И еще вот.
     Ее глаза медленно наливались слезами. Дрожащими руками Клара подняла с
ковра что-то
блекло-розовое и показала мне. Это были останки плюшевой игрушки.
     - Его звали Чуней, - тихо сказала Клара.
     - Что это?
     - Мой талисман, поросенок Чуня, - убитым голосом пробормотала Клара, - я
его люблю.
Он мой единственный друг! А дядя схватил его, голову оторвал, туловище
растерзал... Нет
моего Чуни, умер.
     Господи, да она совсем ребенок! Несчастный, не любимый ни матерью, ни
отчимом,
ненавидимый двоюродной сестрой. Поросенок Чуня был ей вместо друга. Ну зачем
Сергей
Петрович уничтожил игрушку? Ясное дело, что в ней не могло быть спрятано более
ста тысяч
долларов! Вот уж не ожидал от Кузьминского такой жестокости.
     Боясь, что у Клары опять начнется истерика, я вырвал из ее рук останки
Чуни.
     - Давай сюда!
     - Зачем? - Она попробовала слабо сопротивляться.
     - Отдам в починку, твоего Чуню сошьют заново.
     - Не получится, - всхлипнула она.
     - Моя мама, - лихо соврал я, - замечательная рукодельница, что хочешь из
кусочков
соберет.
     - Правда? - с надеждой воскликнула Клара. - Думаете, получится?
     Я кивнул:
     - Обязательно.
     Надеюсь, бедняжка никогда не узнает, что Николетта за всю свою некороткую
жизнь не
научилась даже пришивать пуговицы.
     - Успокойся, детка, - произнес я, - и расскажи мне сначала про Валерия. Где
работает,
кем... Почему вы живете здесь?
     Клара, слегка успокоившись, откинулась в кресле и начала говорить.

Глава 11
     
     Беллочка бросила ложку в рассольник, вверх взметнулся фонтан брызг.
     - Да ну? Вот это класс! Не врешь?
     - Нет. Он нашел у нее под подушкой пропавшие из его письменного стола
доллары. И
велел племяннице складывать вещи.
     - Bay! Как классно! - запрыгала на табуретке Беллочка. - Она воровка!
     - Тебе ее не жаль? - Не-а.
     - Совсем-совсем?
     - Абсолютно.
     - Ну подумай, куда она пойдет?
     - К свиньям собачьим!
     - Вот уж не думал, что ты такая жестокая!
     - Чего ее жалеть! - заорала Белла. - Стырила десять тысяч, теперь пусть
отвечает!
     Я схватил ее за плечо.
     - Сделай милость, объясни, откуда ты знаешь, что денег было именно столько?
     Белла осеклась, захлопнула рот, потом намного тише ответила:
     - Так ты только что сообщил: Клара с...а баксы.
     - Пожалуйста, не ругайся, - не выдержал я, - противно, словно жаба изо рта
выпрыгнула!
     Белла фыркнула:
     - Ты цветок душистых прерий, а не мужчина!
     - Деточка, - не выдержал я, - откуда бы тебе знать правду о лицах
противоположного
пола.
     - Да уж имею опыт, - горделиво заявила она, возвращаясь к супу.
     Я хотел было спросить: "Какой?", но тут вдруг сообразил, что девчонка
неспроста
обратилась к столь скользкой теме, она просто хочет отвлечь меня от беседы о
деньгах. Ну уж
нет!
     - Так откуда тебе известна точная сумма? - сурово поинтересовался я.
     - Ты же сказал "пачка", а в пачке всегда бывает столько стодолларовых
купюр, -
принялась изворачиваться Белла.
     - Я не говорил "пачка", и потом, объясни, отчего ты решила, что там были
сотенные
купюры? - мигом спросил я.
     - Ну... ну... у папы в письменном столе всегда такие валяются...
     - И куда ты дела остальные?
     - Чего?
     - Неужели успела за столь короткий срок потратить сто двадцать тысяч?
     - Чего?!
     - Ну, десять ты сунула под подушку Кларе, не пожалела части добычи, чтобы
вытолкнуть
сестру из дома, омерзительный поступок, но не о нем сейчас речь. Где остальные
деньги?
     - Какие? - подскочила Белла.
     В ее широко раскрытых голубых глазах читалось абсолютно неподдельное
удивление. Я
погрозил ей пальцем:
     - Ты хорошая актриса, но все же не Сара Бернар. Ладно, подыграю тебе. Если
хочешь
услышать про деньги, изволь. В ящике лежало больше миллиона.
     - Мама! - воскликнула Белла. - Я видела, что много, но сколько - не
представляла.
     - Значит, ты лазила в стол, - с удовлетворением отметил я, - и стащила
сначала десять
тысяч, а потом еще сто десять...
     - С ума сошел? - прошептала Белла. - Не брала я ничего.
     Неожиданно я выпалил:
     - Врать нехорошо, у меня есть твое фото.
     - Какое? - вскинулась Беллочка.
     Очевидно, в каждом человеке сидит частичка барона Мюнхгаузена, потому что я
с самым
искренним видом выдал замечательный монолог:
     - Видишь ли, детка, тебе крайне не повезло. Я на самом деле частный
детектив. Твой отец
нанял меня для того, чтобы поймать особу, которая таскает из ящика его стола
деньги. Я
воспользовался специальной техникой, установил в кабинете хитрый фотоаппарат,
который
автоматически делает снимки, потом просто проявил пленку. Ну и что увидел?
     Запал кончился, я перевел дух и запоздало удивился. Интересно, почему
Сергей Петрович
и впрямь не купил подобное техническое устройство? Отчего велел мне следить за
кабинетом?
     Белла замерла на табуретке. Ее личико, потеряв обычное наглое выражение,
вытянулось и
стало совсем детским.
     Я решил закрепить успех и продолжил:
     - А увидел я тебя, роющуюся в столе отца. Так-то, моя дорогая. Ну-ка,
отвечай быстро,
зачем ты туда лазила?
     - За ручками, - растерянно ответила Белла, - шариковыми, папа всегда их
сотнями
покупает, а я забываю, вот и пошла в кабинет.
     - Значит, взяла доллары...
     - Нет!!!
     - Пожалуйста, не надо врать!
     - Надеюсь, ты не сказал папе о своих идиотских подозрениях? - набросилась
на меня
Белла. - Честно говоря, ему сто раз плевать на бабки, даже странно, что он
надумал искать
вора, это не в его характере, а вот то, что его решили обмануть... Это да, это
достанет папульку,
он терпеть не может, когда врут. Я не брала денег.
     - Имеется фото, - напомнил я.
     - И что, - пожала плечами Белла, - я ведь не отрицаю, что лазила в стол,
ручки искала,
увидела деньги, пачки стодолларовых купюр. Еще подумала: чего это папка их в
сейф не
положил, тут бросил? Прихватила "Бик" и ушла. Ты свои снимки с лупой изучи,
сразу станет
видно, что ухожу с ручками, шариковыми. Слушай, а ты мне свой аппарат не
одолжишь?
     - Зачем?
     - Я его в комнате у Клавки пристрою, - хихикнула Беллочка, - вот посмеюсь,
когда
узнаю, что она наедине с собой проделывает.
     - Значит, ты денег не брала?
     - Да нет, - отмахнулась Белла. - Дашь аппарат?
     - И не подумаю.
     - А за тысячу долларов? - Нет.
     - Где ты его купил?
     - В магазине.
     - В каком?
     - Специализированном.
     - Дай адрес!
     Чувствуя, что меня загнали в угол и сейчас уличат во вранье, я рассердился:
     - Хватит ерундить, немедленно говори, где спрятала деньги!
     Беллочка спокойно дохлебала рассольник.
     - Послушай, - спросила она, - как ты думаешь, зачем человек крадет деньги?
     Я слегка растерялся.
     - Ну, не хватает ему на какие-нибудь удовольствия... Впрочем, большинству
людей
недостает средств. В мире небось наберется с десяток человек, которые могут себе
позволить
все. Лично я бы не отказался от виллы на Карибском море и машины "Ламборджини
Дьяволо",
только никогда не сумею собрать нужной суммы для покупки ни первого, ни второго.
     - И пойдешь упрешь денюжки? - фыркнула Белла.
     - Нет, конечно, я умею управлять собой. Но многие не способны сдерживаться,
в
частности, подростки, у которых желания выражены более остро, чем у взрослых
людей. Ну
хочет шестнадцатилетняя девочка дорогую косметику и вдруг видит в папином столе
деньги,
их очень много, можно взять, никто не заметит. Только все тайное...
     - ...всегда становится явным, - усмехнулась Белла. - Это не про меня.
     - Что?
     - Рассказ про девочку, мечтающую о губной помаде, - фыркнула нахалка. - Мне
незачем
думать о такой ерунде, просто иду и покупаю. Пойми, мне нет нужды тырить бабки,
я могу
потратить любую сумму без спроса.
     - Каким же образом?
     Девчонка вытащила из кармана портмоне и повертела перед моим носом
пластиковой
карточкой.
     - Вот, полный доступ к папиным деньгам, трать - не хочу. Могу показать,
чего купила за
неделю, все чеки!
     - Ты их хранишь? - удивился я.
     - Пошли, - вскочила Белла.
     Мы поднялись к ней в мансарду. Она включила компьютер.
     - Смотри.
     Я уставился на экран:
     "Кафе "Бин" - пирожные, кофе - 1 тысяча рублей.
     Ресторан "Золотая утка" - комплексный обед - 450 рублей.
     "Мехх" - брюки, пуловер, юбка - 9 тысяч рублей.
     Салон "Мане", парикмахерские услуги - 10 тысяч рублей.
     Фитнес-клуб, оплата инструктора - 10 тысяч рублей".
     За последние два дня Беллочка спустила более тысячи долларов.
     - Можешь дальше глядеть, - спокойно разрешила девочка, - папа позволяет мне
тратить
столько, сколько душе угодно. И зачем мне баксы тырить?
     От растерянности я неожиданно сказал чистую правду:
     - Чтобы подложить их Кларе. Ты же очень хочешь избавиться от двоюродной
сестры, вот
и решила представить ее воровкой.
     Белла выключила компьютер.
     - Никакой радости жизнь в одном доме с этой маленькой вруньей мне не
доставляет, но я
не подличаю, всегда говорю, что думаю, в глаза, даже если это и не слишком
нравится
окружающим. Вот ты, например, просто дурак, если заподозрил меня. Поищи вора в
другом
месте, среди тех, кому на самом деле не хватает, у меня-то все есть!
     - И кто же это, по-твоему? - тихо спросил я. Белла почесала нос.
     - Анна, Валерий и Клара, они церковные мыши.
     - А твоя мама и Павел? Беллочка скривилась.
     - Павлик - альфонс, мамочка его содержит. У парня денег даже на носовой
платок нет, но
он не вор.
     - Почему ты так считаешь?
     - Зачем ему баксы? Мама ему все покупает, - ответила Беллочка.
     - Откуда у твоей матери деньги? Извини, я думал, ее содержит Сергей
Петрович.
     Белла усмехнулась:
     - Дает, наверное, что-то, чувствует свою вину. Мама продюсер, занимается
организацией
эстрадных концертов и театральных постановок, агентство "Марго", не слышал?
     - Нет.
     - Ты, наверное, не имеешь никакого отношения к шоу-бизнесу?
     - Слава богу, нет.
     - Потому и не знаешь, - подвела итог Белла, - мамино агентство в десятке
лучших, она
себе сама деньги заработать может. И потом, я просто не могу представить, как
она ночью
крадется в комнату и исподтишка лямзит пачки. Это совершенно не в ее духе. Вот
ворваться к
папе в кабинет, когда он работает, наорать, затопать ногами и на глазах у него
выхватить
тысячи - это да, это по-нашему.
     - Почему ты живешь с папой?
     - Мама все время по разным городам разъезжает, в неделю может семь мест
сменить, -
пояснила Белла, - мне придется постоянно сидеть одной с прислугой. Папа же, хоть
и занят,
ночует дома, мне с ним лучше. Я люблю мамочку, но она истеричка. Лучше всего,
конечно бы,
им помириться. Только мама папу никогда не простит.
     - За что? Беллочка усмехнулась:
     - Папа ей изменил сто лет назад, я еще в садик ходила. Мы тогда бедные
были. Отец
разорился, сидел со мной дома, а мама начинала свой бизнес, проталкивала певца
Мариуса,
слыхал про такого?
     Ну визжит жутко, на одной ноте, его еще зовут "Сигнализация российской
эстрады"?
     - Извини, я плохо знаю тех, кого называют поп-стар.
     - Не важно, - кивнула Белла, - в общем, мама подалась деньги зарабатывать,
папа меня в
одной комнате спать уложил, а сам привел девку. Думал, ребенок крохотный,
дрыхнет себе,
ничего не увидит. А мама внезапно вернулась, вышло, как в анекдоте!
Представляешь? Папа с
этой бабой в кровати, а тут мамулька с сумкой вваливается. Какой был крик! Какой
скандал!
Она папины шмотки с балкона пошвыряла, все, вместе с видиком и музыкальным
центром.
Девку эту голой на лестницу выперла. Во цирк! С тех пор больше вместе не живут!
Дураки!
Мама вечно любовников меняет, один гаже другого, где только их находит. А у папы
такие
кадры! Bay! Ноги от ушей, а вместо головы кастрюля!
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну такие умные, - хихикнула Белла, - словно суповые чугунки! Анекдот,
похоже, он их
специально подбирает, посмотрит и зовет самую глупую. Вот погоди, если он в
субботу сюда
Ольгу приведет, повеселимся от души. Знаешь, кто деньги скоммуниздил?
     Я покачал головой:
     - Пока нет.
     - Анна, Валерий или Клара, больше некому, поодиночке или вместе работали.
     - Ну Клара-то вряд ли...
     - Ага, - обозлилась Беллочка, - значит, как на меня думать, так сразу, а
как об этой б...
речь зашла, то она не виновата?
     - Ну вряд ли Клара стала бы баксы у себя под подушку прятать, - сказал я, -
и поросенка
ей жаль до слез.
     - Какого поросенка? - жадно спросила Беллочка.
     - Сергей Петрович ее любимую игрушку изорвал!
     - Ладно, - согласилась Белла, - хрен с ней, пусть не она, тогда Валерий
стырил или Анна.
     - А Лариса Викторовна способна на подобный поступок?
     - Ты че! Лариска у нас уже год служит, - пояснила Белла. - У папы в столе
вечно кучи
денег валяются. Она бы раньше не выдержала, чего так долго терпела?
     Я с уважением посмотрел на девочку - похоже, она не глупа, только
избалована.
     Вечером я подробно изложил Норе произошедшие события.
     - Ясно, - буркнула хозяйка, - начинай с Валерия, завтра отправляйся к нему
на работу и
рой там землю. Если поймешь, что он невесть откуда получил деньги для своих
исследований,
дело можно считать закрытым. Даже неинтересно. Ладно, не тяни кота за хвост.
Сегодня
звонила тетка, у которой таинственным образом пропал муж. Заканчивай с
Кузьминским,
займемся другим, более интересным делом.
     - Кто же и зачем сунул десять тысяч Кларе?
     - Пока не знаю, - обозлилась Нора.
     На следующее утро я прибыл к огромному девятиэтажному зданию, построенному
в
начале пятидесятых годов прошлого столетия, увидел грозную надпись "Документы
показывать в развернутом виде" и приуныл. Скорей всего бдительная охрана не
пропустит
внутрь мужчину, у которого нет никакого удостоверения личности.
     На всякий случай я вошел в просторный холл и был крайне удивлен. Никаких
секьюрити
тут и в помине не наблюдалось, у лифтов висело множество табличек: "Газета
"Якорь",
"Продажа сотовых телефонов", "Склад". Начальство умирающего НИИ сообразило, что
обладает шикарным зданием в одном из старых московских районов, и сдало в аренду
большинство помещений.
     Мое предположение оказалось верным. Ученые сидели на последнем этаже. Я
схватил
пробегавшего мимо дядьку за рукав синего лабораторного халата.
     - Да? - растерянно спросил тот. - Чем могу служить?
     - Подскажите, где сидит Валерий Анджабрамаидзе, если, конечно, я правильно
произношу эту непростую фамилию.
     - А он кто?
     - Ну... исследователь.
     - Значит, идите в научную часть, - ответил мужчина, - направо по коридору,
налево
производственные мастерские.
     Я потопал по километровым изгибающимся переходам, изредка натыкаясь на
служащих.
Никто из спрошенных не слышал о Валерии. Согласитесь, это было странно, человек
всю
жизнь, по крайней мере последние двадцать лет, трудится на одном месте, а
сослуживцы
удивленно восклицают: "Анджабрамаидзе? Это кто такой?"
     Я бы еще понял ситуацию, носи Валерий фамилию Иванов, но Анджабрамаидзе!
     Наконец одна дама посоветовала:
     - Вы сходите в тысяча двести пятьдесят третью комнату, там служит Нелли
Сергеевна,
вот она точно всех знает, всю жизнь у нас председатель месткома.
     Я продолжил путь по коридорам и без особых приключений отыскал даму,
оказавшуюся
вопреки ожиданиям не старушкой, а вполне приятной молодой особой. Во всяком
случае, в
моем понимании молодой. Услыхав затейливую фамилию, она нахмурилась:
     - Он у нас больше не служит.
     - Вы уверены? - удивился я.
     - Конечно, - неохотно ответила Нелли Сергеевна.
     - А куда ушел?
     - Понятия не имею.
     - Мне очень надо его отыскать, помогите, пожалуйста.
     Нелли Сергеевна тяжело вздохнула:
     - Зря вы это затеяли.
     - Что? - не понял я.
     - Поиски Валерия. Все равно никогда ничего не получите, да и денег уже
давно нет.
     - Простите, вы о чем?
     Нелли Сергеевна криво улыбнулась.
     - Ну передо мной можете ваньку не валять. Небось Валерий у вас одолжил
крупную
сумму денег и не отдал.
     Я решил подыграть ей и кивнул:
     - Да.
     - Если не секрет, сколько? - проявила она любопытство.
     - ...э... сто двадцать тысяч!
     - Рублей?
     - Нет, долларов.
     - Ничего себе, - по-детски воскликнула Нелли Сергеевна, - свои отдавали
или, как
бедняжка Раечка, казенные?
     - Кто такая Раечка?
     - Ваша товарка по несчастью, - грустно пояснила Нелли Сергеевна, -
маленькая дурочка.
     У меня от недосказанности слегка закружилась голова.
     - Очень прошу, расскажите мне все про Валерия!
     Председательница месткома отрезала:
     - Абсолютно не намерена вам помогать. Сами выпутывайтесь, вот Прокопенко
мне было
жаль, а вас нет!
     - Кто такая Прокопенко?
     - Не слишком ли вы любопытны? - прищурилась дама. - И вообще, кто вы такой?
     - Частный детектив, - сообщил я. - Разрешите сесть?
     - Пожалуйста, - кивнула Нелли Сергеевна, - вот сюда.
     Я устроился на продавленном стуле и тихо спросил:
     - А что, он правда гений?
     - Кто? - уставилась на меня Нелли Сергеевна.
     - Валерий.
     - Какие глупости!
     - Но он вроде претендует на Нобелевскую премию!
     Внезапно Нелли Сергеевна рассмеялась, да так, что из глаз у нее потекли
слезы.
     - Господи, откуда у вас эта информация?
     - Она неверна?
     - Не имеет ничего общего с действительностью. Валерий более чем средний
исследователь, абсолютно не способный стать генератором идей. Впрочем, кое-кто
достиг в
науке определенных высот, имея только руки. Вот, допустим, в нашей лаборатории
Леночка
Водовозова. Ей господь забыл дать талант, зато отсыпал трудолюбия. Леночка уже
стала
доктором наук и профессором, быть ей и академиком, но она целыми днями сидит на
работе,
кропотливо выполняя все, что велит ей наш заведующий Василий Петрович. Вот уж
кто
настоящий гений, так это он! Представляете...
     Понимая, что даму сейчас унесет совсем не в ту степь, я быстро остановил
ее:
     - Значит, Валерий как ученый пустое место?
     - Именно так, - кивнула Нелли Сергеевна, - очень правильное определение:
пустое место.
     - Но он столько денег вложил в исследования!
     - Что? - подскочила она. - Каких денег?
     - Собственных. Продавал квартиры, вещи из дома, заставил семью жить
впроголодь,
чтобы только не бросать опыты...
     - А-а-а, - протянула Нелли Сергеевна и включила настольную лампу.
     Яркий свет озарил ее озабоченное лицо, и мне сразу стало ясно: даме не
сорок и даже не
пятьдесят, а намного больше. Обманчивое впечатление молодой женщины создают
подтянутая,
спортивная фигура, короткая стрижка и звонкий голос.
     - Вот, значит, как, - протянула Нелли Сергеевна, - честно говоря, я
предполагала нечто
подобное. Бедную Раечку Валерий обманул, значит, и жене наговорил черт-те что. А
почему
вдруг вы им заинтересовались?
     Я поколебался минуту и сказал чистую правду:
     - Мой клиент, состоятельный человек обнаружил пропажу денег из своего
стола. Он не
захотел иметь дело с милицией, потому что в доме находились лишь члены его
семьи, и нанял
меня для поисков вора. Теперь я проверяю его родственников.
     - И большая сумма?
     - На мой взгляд, огромная - более ста тысяч долларов.
     - Ну это он не вернет...
     - Вы о Валерии говорите?
     - О ком же еще? Именно о нем. Знаете, почему его из нашего института
вытурили?
     - Нет.
     Нелли Сергеевна аккуратно сложила разбросанные по столу бумажки, подровняла
их,
прижала бронзовым старинным пресс-папье и с легким сомнением пробормотала:
     - Может, рассказать вам все?
     - Сделайте милость, - попросил я. Нелли Сергеевна заколебалась:
     - Никогда не была сплетницей и очень не уважаю тех, кто распространяет
слухи.
     - Но вы-то сообщите точную информацию.
     - Ну да, - кивнула она, - естественно, я хорошо знаю, в чем дело. Долгие
годы, почти всю
жизнь я тут председатель месткома, и без моего участия нельзя уволить ни одного
сотрудника.
Ладно, надеюсь, то, что сейчас поведаю, поможет изобличить этого мерзкого типа,
который по
непонятным мне причинам постоянно выскальзывает сухим из воды! Слушайте, как
обстояло
дело.

Глава 14
     
     Распахнув дверь, она воскликнула:
     - Вы следователь?
     Имея в ближайших приятелях Максима, я очень хорошо знаю, что следователь
сам
никогда не бегает по квартирам, опрашивая свидетелей, для этого имеются
оперативные
работники. У бедного следователя в производстве, как правило, куча дел, и
времени у
несчастного на разъезды нет. В крайнем случае он может вызвать вас к себе в
кабинет. Но
Раечка не знала подобных тонкостей.
     Я кивнул:
     - Разрешите представиться: детектив Иван Павлович Подушкин.
     - Вы пришли по нужному адресу, - горячилась Рая, проталкивая меня в
крохотную, убого
обставленную комнатку, - садитесь.
     Я машинально опустился в кресло и тут же пожалел об этом. От подушек
одуряюще несло
кошачьей мочой.
     - Рассказать вам все о Валерии? Я кивнул.
     - Вы очень поможете следствию.
     - И его обязательно посадят?
     - Всенепременно.
     - А на суде скажут, что мои показания утопили Анджабрамаидзе?
     - Нет, конечно, мы сбережем ваш покой. - Я решил успокоить даму.
     - Не надо, - завопила Раечка, - я хочу, чтобы он знал: это я его посадила,
я!
     - Тогда, конечно, мы обязательно доведем до его сведения сей факт.
     - Значит, так, - Раиса, как перед прыжком в воду, набрала полную грудь
воздуха, -
собирали мы на работе...
     - Нелли Сергеевна рассказала мне про "елочные" деньги, - быстро перебил ее
я, - если не
трудно, начните прямо с того момента, как уволились. Что было дальше?
     Раечка сцепила пальцы и голосом диктора, читающего сводку новостей,
принялась
вещать.
     Написав заявление об увольнении, она оказалась на улице. Ни мужа, ни отца,
ни старшего
брата, способных помочь материально, у нее нет. Пришлось идти нянечкой в детский
сад, мыть
полы и так далее. Тяжелая работа за копейки. Чем дольше Раиса бегала со шваброй,
тем
сильней поднималась в ее душе обида. Вытолкали ни за что на улицу, лишили куска
хлеба!
Правда, оклад в НИИ и сумма, которую она сейчас получала, работая нянечкой, не
очень
отличались друг от друга. Но в институте Раиса считалась уважаемым человеком, да
и работа
там была не из самых тяжелых, теперь же она ощущала себя последней спицей в
колеснице, а
все Валерий!
     Чем больше Рая думала о нем, тем сильней ненавидела. В конце концов она
уволилась из
садика, стала мыть подъезды, а все ради одной цели - проследить за бывшим
любовником,
найти в его жизни нечто криминальное, за что Валерия упекут в тюрьму на долгие-
долгие годы.
Раечка отчего-то была уверена: у ее бывшего любовника много постыдных тайн.
     Друзья мои, я настоятельно рекомендую вам расставаться с бабами по-
дружески.
Исхитритесь каким-нибудь образом и постарайтесь, чтобы бывшая пассия не осталась
обиженной. Разозленная женщина способна на многое. Вам и в голову не придет, что
подчас
творят дамы, желая нам отомстить.
     Вот и Раечка положила все силы на слежку за Валерием. И в первый же день
она добилась
успеха. Взяла у соседки для конспирации куртку и ушанку и, надвинув ее на лоб и
подняв
воротник, устроилась за деревом - ждать Валерия. Тот появился буквально через
пять минут,
одетый так, словно собрался на службу: пальто, шляпа, замечательно начищенные
ботинки. В
руках он держал потертый портфель. Раечка пошла за бывшим любовником.
Анджабрамаидзе,
не замечая слежки, сначала сел в метро, потом в автобус, вышел у...
развлекательного
комплекса и исчез внутри.
     Рая безмерно удивилась и стала читать вывеску: "Клуб "Носорог", боулинг,
бильярд,
игровые автоматы". Меньше всего она ожидала, что Валерий отправится развлекаться
в десять
утра! Но потом она увидела на двери объявление: "Требуются бармен, уборщица и
бухгалтер".
Раечка тут же сообразила: Валерий решил наняться на работу. Конечно, странно,
что он выбрал
место бармена, но, с другой стороны, Рая очень хорошо знала, как трудно найти в
Москве
работу по их специальности, согласишься на что угодно.
     То, что Валерия взяли в штат, она поняла мгновенно. Бывший воздыхатель
каждый день
отправлялся в "Носорог". Прибывал туда к десяти и уходил ночью, иногда в час,
иногда в два.
Ничего более Рая не узнала. В конце концов она рискнула зайти в клуб, купила
билет и прошла
в зал, специально выбрав такое время, когда у входа толпой стояли машины
посетителей.
     Внутри "Носорог" оказался огромным, баров там имелось восемь штук, но ни в
одном не
было за стойкой Валерия с блестящим шейкером в руках. Раечка терпеливо обошла
все точки,
торговавшие напитками и едой, но Валерий словно сквозь землю провалился. В
полном
недоумении она заглянула в зал игровых автоматов и увидела бывшего
возлюбленного. Он
сидел за большим агрегатом и без конца дергал рычаг. Стоящий перед ним прибор
гудел, мигал
разноцветными лампочками. В огромном помещении толкалось несметное количество
народа.
В углу группа подростков радостно гомонила, выкрикивая: "Во, блин, поворачивай,
Толян,
давай, жми".
     Чуть в стороне юноши постарше хохотали, пытаясь "проехать" сквозь лабиринт.
Возле
двери несколько девчонок вылавливали из прозрачного ящика плюшевые игрушки.
Железная
лапа подхватывала мишек, зайчиков и собачек, доносила их до короба и роняла.
Девицы
взвизгивали и засовывали в отверстие новые монеты. Похоже, всем было весело. На
фоне
общей радости резко выделялись несколько мужчин. С серьезными, напряженными
лицами они
сидели у автоматов, дергая ручки. Раздавалось позвякиванье. Чего хотели добиться
эти
клиенты, Рая не поняла. Валерий сидел спиной к входу. Раечка привалилась к
стойке, за
которой восседала женщина лет пятидесяти, выдававшая игрокам жетоны. - Только
драку не
вздумай затеять, - сказала она, - у нас строго, сразу секьюрити прибегут. Хочешь
убить своего
мужа, лови на улице.
     - Вы мне? - удивилась Рая.
     - А кому же еще, - хмыкнула дежурная, - небось явилась за кем-то из этих!
     Раечка проследила за взглядом дежурной и тихо сказала:
     - Нет, я просто так зашла, глянуть, что тут! А вон те мужчины во что
играют?
     - Это зомби, - вздохнула дежурная. - Кто?
     - Сумасшедшие, - объяснила кассирша. - Видишь на экране картинки?
     - Ну?
     - Игрок приводит в движение автомат, изображения начинают вертеться, потом
останавливаются. Если на экране появляются три одинаковых, ну, допустим,
сердечки, из
окошка посыпятся жетоны.
     - Зачем они нужны? - не врубилась в ситуацию Раиса.
     Дежурная, поправив на груди бейджик с именем "Галина", снисходительно
улыбнулась:
     - Похоже, ты и впрямь первый раз в подобном месте. Жетоны потом сдают и
получают за
них деньги, впрочем, можно и не обналичивать, а продолжать игру.
     - И чего? - не успокаивалась Рая. - Много выигрывают?
     - А погляди в окошко, на стене, - предложила Галина.
     Раиса подняла голову и прищурилась. Красными лампочками было выведено: "Наш
сегодняшний приз три миллиона двести тысяч рублей".
     Не веря своим глазам, Раиса воскликнула:
     - Сколько? Это правда?
     Галина кивнула.
     - Может, мне попробовать? - ошарашенно пробормотала Рая. - Вдруг выиграю,
всю
жизнь потом можно жить спокойно.
     - Даже не начинай, - предостерегла Галина, - знаешь, как засасывает!
Станешь вроде
этих, зомби. Вон того - видишь, Валерием зовут.
     Рая молча кивнула.
     - Ходит сюда, как на работу, - продолжала Галина. - Я сижу тут пятый год.
Пришла, он
уже здесь толкался. Раньше, правда, после семи появлялся, а теперь прямо с утра,
как на работу.
Откуда только деньги берет! Выиграть надеется! Пару раз, правда, по мелочи
получал.
Понимаешь, чтобы сорвать весь куш, надо, чтобы у тебя выстроились три лимона, а
такого я за
всю свою работу не упомню. Сердечки бывают, флажки, но на них много не
заработаешь,
мелочовка высыпается. Знаешь, - перешла она на шепот, - сдается мне, автоматы-то
подкрученные, никогда на них лимоны не выкатятся. Только этим мужикам бесполезно
говорить. Тут такие сцены разыгрываются! Жены приходят, орут, плачут. Чистая
болезнь у
мужей, любую копейку сюда тянут. Прикинь, каково с таким жить? Я тебя сначала за
супругу
этого Валерия приняла, больно ты на него плохо смотрела!
     - Нет, я его не знаю, - поспешно сказала Раиса, внимательно наблюдая, как
бывший
любовник с застывшим лицом дергает рычаг автомата.
     Теперь ей многое стало понятно. Во-первых, то, куда ушли "елочные" деньги,
во-вторых,
где проводил время "больной" Валерий. Никаких недугов у него не имелось. Он
просто
покупал бюллетень, чтобы ничто не мешало предаваться пагубной страсти. В-
третьих,
выяснилось, отчего он постоянно спешил во время их кратких свиданий. Наивная
Раечка
полагала, что любовник торопился к больной дочери в больницу, а тот,
оказывается, несся к
автомату.
     Через неделю ей стало ясно: Валерий наркоман. Только сидит он не на игле
или
таблетках, а на "рычаге"...
     Раечка остановилась и перевела дух.
     - И он до сих пор в зале? - спросил я. Она кивнула:
     - Каждый божий день, вообще озверел!
     - Вы так за ним и следите? Она усмехнулась:
     - А то! Нанялась в "Носорог" уборщицей, платят хорошо. И знаете, что
странно?
     - Ну? - поинтересовался я.
     - Он меня не замечает! Глаза стеклянные, лицо ненормальное, дерг-дерг
ручку.
     - Каждый день до конца сидит?
     - Нет, иногда рано финиширует, деньги у него заканчиваются! - ответила
Раиса. - Но
последнее время вообще оборзел, можно сказать, не уходит.
     Больше она ничего интересного не сообщила, только повторяла:
     - Коли он еще у кого деньги спер, пусть его посадят за решетку, навсегда, я
расскажу, где
он все потратил, я покажу!
     Взяв у Раечки адрес "Носорога", я поехал к Кузьминскому. Да, кажется, Нора
была права,
дело выеденного яйца не стоит. Профессиональный неудачливый игрок. Такой человек
для
удовлетворения своей страсти способен на любую подлость, ему ничего не стоит
обокрасть
благодетеля, который дал приют его семье...
     Что ж, сейчас отчитаюсь перед Кузьминским. Внезапно на глаза попалась
вывеска "Салон
мобильной связи. 24 часа".
     Я припарковался и вошел внутрь. Тосковавший в одиночестве за стойкой
паренек быстро
отложил в сторону яркий потрепанный томик и бодро завел:
     - Что хотите? У нас скидки! Все есть!
     Я улыбнулся. Может, спросить у него: "Где у вас тут диваны?" - и
посмотреть, что он
ответит? Ну как можно говорить: "Все есть"?
     Внезапно мальчишка подмигнул мне.
     - Понял!
     Не успел я и глазом моргнуть, как на прилавке появился альбомчик.
     - Выбирайте, - ухмыльнулся продавец, - товар - пальчики оближешь.
     Я начал листать страницы, удивляясь про себя, как сильно изменилась наша
страна. Все
уже забыли, что десять лет назад у нас не было ничего, а теперь всего столько,
что продавцам
нужно исхитриться изо всех сил, если они желают привлечь в свой магазин
наибольшее число
покупателей. Вот и действуют кто во что горазд.
     Этот мальчик решил рекламировать телефоны, причем очень смешным способом.
Дурачок пригласил девушек, очевидно, своих подружек и попросил помочь. Девицы не
отказались, и теперь они предстали передо мной в соблазнительных позах,
полураздетые, держа
телефоны. Кстати, парочка девочек была ничего, в особенности мне понравилась
хрупкая
блондиночка с личиком порочной куколки. Сразу видно, что она обладательница на
редкость
стервозного характера, а меня, человека во всех смыслах положительного, словно
магнитом
тянет к подобным особам! Кстати, и телефон, который она держала, жеманно
оттопырив
пальчик, был вполне на уровне. Самый обычный "Нокиа", меня устраивала и его цена
-
девяносто долларов.
     - Пожалуй, вот такой посмотрю. - Я ткнул пальцем в блондиночку.
     - Айн момент, - засуетился парень, - извините, минут десять придется
подождать.
     Думая, что за телефоном надо идти на склад, я кивнул и сел в кресло.
Продавец схватил
трубку и рявкнул:
     - А ну живо! Клиент ждет.
     Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появилась та самая
блондинка,
только сейчас она была не в черно-красном кружевном купальнике, а в крохотной
юбчонке и
обтягивающей маечке ярко-зеленого цвета.
     - И где клиент, Санька? - хриплым, прокуренным голосом поинтересовалась
она.
     - Берете? - деловито спросил парень. Я встал и подошел к прилавку.
     - Сначала надо посмотреть на внешний вид, проверить качество работы.
     Парень поднял брови, девчонка хихикнула:
     - Не много ли за девяносто баксов в час хочешь?
     - Как в час? - оторопел я. - Цена дана за время?
     - А ты за что хотел?
     - Ну за все целиком, - пробормотал я.
     - Офигеть, - скривилась девица, - может, за такие бабки навсегда приобрести
собрался?
     - Ну это же невозможно, - улыбнулся я, - хотя, согласитесь, удобно -
заплатил всего
ничего и пользуйся до смерти. Но я реально оцениваю ситуацию, потому рассчитываю
года на
два.
     Девица округлила сильно накрашенные глаза, потом повернулась к продавцу.
     - Ты где этого урода взял?
     - Сам пришел, - отозвался парень, - с улицы.
     - Да уж, - покачала головой блондинка, - кого только не встретишь! Слышь,
дядя,
девяносто долларов за час, если на всю жизнь хочешь, то лучше тебе жениться!
     Я ощутил себя персонажем пьесы абсурда и обозлился.
     - Однако оригинально вы торгуете телефонами! Если вот так оскорбляете всех
клиентов,
то неудивительно, что их тут нет! И потом, брать у вас мобильный за такую цену!
Девяносто
долларов в час! Простите, ребята, но вы умалишенные!
     - Так вам телефон нужен, - захохотал продавец.
     Очевидно, я очень устал, потому что, окончательно рассердившись, грубо
рявкнул:
     - Нет, мне хочется приобрести брюки, для этого я и явился в салон,
торгующий
мобильниками!
     - Иди домой, Катька, - велел продавец. Девица выплюнула на пол жвачку.
     - Два кретина, - подвела она итог и ушла.
     - Что сразу про телефон не сказали? - усмехнулся юноша. - Вон они, в
витрине.
     - Так я не успел, вы рекламный альбомчик сразу швырнули, кстати, там есть
интересные
модели, - ответил я, разглядывая полки. Продавец помолчал и спросил:
     - Модели чего?
     Тупость юноши обескураживала.
     - Телефонов, конечно, а вы что рекламировали? Он заткнулся, потом
сдавленным голосом
пробормотал:
     - Ну, прикол! Там не телефоны! Настал мой черед удивляться.
     - Да? А что?
     - Девки.
     - Какие? - на автопилоте спросил я.
     - Ну всякие!
     Внезапно для меня дошло. Паренек - сутенер, в альбоме представлены фото
проституток,
и вовсе не мобильный стоит девяносто долларов в час, а блондиночка с порочной
мордочкой
больного зайчика.
     - Господи, отчего же они все с телефонами? - вырвалось у меня.
     - Так для красоты, - ответил продавец. - Вы зашли, молчите, сопите, вот я и
подумал -
девку надо.
     
Глава 15
     
     Я попытался успокоиться.
     - Нет, мне всего лишь телефон, желательно недорогой и СИМ-карту.
     Юноша почесал в затылке.
     - Вот "Сименс" за триста баксов.
     - Дороговато. Может, "Алкатель"?
     Продавец скривился.
     - Скажу вам честно, это говно. Не берите. Глючит его по-черному, и кнопки
сразу
заедают. Вот "Нокиа" классная, только что пришла.
     - Но она стоит пятьсот долларов!
     - Четыреста девяносто.
     - Нет, мне нужно не дороже ста пятидесяти.
     - Ну, - протянул юноша, - прямо и не знаю, что сказать... Хотя, погодите,
вот!
     И он выложил на прилавок вполне приемлемый с виду аппарат черного цвета.
     - Лучше не найдете, тоже "Нокиа", всего за сто семьдесят гринов.
     Я повертел в руках телефон.
     - Ничего, только почему у вас в витрине такой же лежит, но за полтысячи
баксов?
     Парнишка улыбнулся:
     - Хочу вам подарок сделать, такое редко случается. Аппарат новый,
навороченный, с
гарантией.
     - Отчего же такая цена? - настаивал я.
     - Понимаете, - нехотя признался юноша, - у него звонок того... один.
     - Не понял.
     - Ну во всех телефонах есть варианты мелодий, вы можете любую поставить, а
тут только
одна, поменять нельзя, брак.
     - И только? - Да.
     - В остальном телефон хороший?
     - Супер, - оживился парень, - говорю вам как специалист. Такой везде
пятьсот пятьдесят
стоит.
     - Возьму его, - решил я.
     - И правильно, - одобрил продавец, - наплевать на звонок! Классный
аппаратик, и
номерок подберу, вот гляньте, как вам такой: 722 70 77.
     - Действительно, хороший, - одобрил я. Продавец вытащил кипу бумаг. Через
полчаса я
стал обладателем нового телефона. Для оформления покупки требовался паспорт, но
мальчик,
вписав в соответствующие графы мое имя и фамилию, подмигнул:
     - Да ладно, от балды номер и серию укажу, прописку только скажите!
     Я вышел на улицу и глянул на часы: полночь. Пожалуй, не стоит сейчас
беспокоить Нору,
завтра все расскажу и сообщу номер. Кстати, какой он? 722-77-70 или 722-70-77?
     Еле живой от усталости, я добрался до особняка Кузьминского и понял: покоя
не будет.
Во дворе стояла "Скорая помощь" - кому-то стало плохо.
     В холле рыдающая Лариса бормотала:
     - Нет, нет, нет...
     - Что случилось? - встревоженно спросил я.
     Но экономка, ничего не ответив, скрылась в коридоре, возле вешалки остался
только
едкий запах валокордина.
     Я пошел по лестнице наверх и наткнулся на Сергея Петровича, нервно
ходившего перед
дверью в кабинет.
     - Что случилось? - спросил я.
     Хозяин махнул рукой, но не успел ничего сказать. Дверь распахнулась,
показались два
санитара, несущие носилки, на них лежало тело, прикрытое одеялом до подбородка.
Рядом,
высоко подняв капельницу, шел врач.
     - Я с вами, - рванулся к медикам Сергей Петрович.
     - И я, - зарыдала невесть откуда взявшаяся Беллочка.
     Доктор глянул на девочку и отрезал:
     - Только муж.
     В это мгновение я понял, что на носилках лежит Маргарита. Целый час
понадобился на
то, чтобы привести в чувство женскую часть семьи. Белла плакала не переставая.
Ей, очевидно,
было очень плохо, настолько, что она вцепилась в Клару и, обняв ту, повторяла:
     - Мамочка, мамочка, мамочка...
     Клара, бледная, почти синяя, прижимала к себе двоюродную сестру, гладила ее
по
волосам и говорила:
     - Ну, ну, обойдется, она же жива.
     Анна металась по дому, роняя статуэтки. Она тоже впала в истерику, но в
отличие от
Беллочки не кричала и не плакала, а нервно кусала губы.
     Лариса Викторовна рыдала на кухне, опустошая пузырьки с валерьянкой. Под
конец она
совсем опьянела и свалилась в кресло, где незамедлительно заснула. Я решил, что
в
создавшейся ситуации это наилучший выход, и велел Кларе:
     - Уложи Беллу.
     Около двух все утихомирились. Я заглянул в мансарду. Беллочка, тяжело дыша,
разметалась по большой кровати, Клара, словно верная собака, свернувшись
клубочком, лежала
у нее в ногах. Услыхав мои шаги, она приподняла голову.
     - Тише, не шуми, она только успокоилась! Клара выглядела вполне вменяемой.
Поэтому я
поманил ее пальцем, а когда дочь Анны вышла на лестницу, спросил:
     - Что случилось?
     - Жуть! - передернулась Клара. - Маргариту нашли в кабинете Сергея
Петровича на полу
с ножницами в шее. Странно, что она не скончалась на месте. Там крови!
     Я постарался сохранить трезвость рассудка.
     - Как? Кто ее ударил?
     - Понятия не имею, - вздохнула Клара, - я сидела у себя, книгу читала,
сессия двадцать
пятого июня заканчивается. Вдруг услышала - Белла кричит...
     Клара побежала наверх, толкнула дверь кабинета и тоже заорала. Зрелище,
представшее
перед глазами, ужасало. Маргарита в луже крови на полу, Белла на коленях,
рыдающая над
матерью. Потом прибежали Анна и Лариса Викторовна, вызвали Сергея Петровича.
     - В милицию сообщили?
     - Ничего не знаю, - ежилась Клара, - я Беллу утешала.
     Я оставил ее в мансарде, а сам пошел в кабинет Сергея Петровича. Надо
тщательно
запереть дверь, чтобы приехавшие специалисты нашли все на своих местах.
     Но не успел я повернуть ручку, как из комнаты донесся вопль, совершенно
чудовищный,
на одной ноте. Так кричит смертельно раненное животное, прощаясь с жизнью.
     Похолодев, я вошел в кабинет. Глаза моментально наткнулись на бурое пятно,
разлитое по
ковру. Чуть поодаль от страшной лужи стояла Лариса Викторовна с самым безумным
видом.
Волосы экономки, всегда аккуратно уложенные, топорщились дыбом, глаза вывалились
из
орбит, губы дрожали. Она тыкала пальцем в сторону, не переставая выть.
     Я посмотрел туда и впервые испугался.
     Не надо осуждать меня за такую реакцию и презрительно цедить сквозь зубы:
"Ну и
мужчина, хорош, однако, едва не завалился набок".
     Интересно, как бы вы среагировали, увидев то же, что и я?
     На портрете Глафиры, на шее, у самого основания, ярко краснело пятно.
     Сами понимаете, что ночь превратилась в кошмар. Сначала я выволок в коридор
визжащую Ларису и тщательно запер кабинет. Потом потащил экономку на кухню. Там
я
попытался влить в нее очередную порцию валерьянки, но она никак не хотела ее
глотать,
мотала головой и стонала.
     Тогда я решился на крайнюю меру: взял кружку, наполнил ее холодной водой и
вылил на
Ларису. Она захлебнулась и замолчала. В ее глазах появились проблески разума.
     - Зачем вы пошли в кабинет? - спросил я.
     - Хотела окно закрыть, - прошептала экономка.
     - Идите спать.
     Лариса кивнула. Я помог ей добраться до спальни и перевел дух. Черт-те что
творится в
доме у Кузьминского! Кто же этот негодяй? Ни на секунду не поверю в
существование
проклятия Глафиры и в привидения. Так чья рука малюет пятно? Надо срочно звонить
Максиму, плевать, что уже ночь. Я было двинулся к телефону, но потом решил
сначала
успокоиться и выпить чаю.
     После чаепития на меня начал наваливаться сон, все-таки вторые сутки на
ногах.
Наверное, сейчас следует лечь спать, Максу позвоню утром. Да и что может
случиться: кабинет
заперт, ключ у меня в кармане, место происшествия будет нетронуто.
     Я добрел до кровати и рухнул на подушку, не раздеваясь. Первый раз в жизни
у меня не
хватило сил на то, чтобы стащить с себя брюки...
     - Спасите, - донеслось из коридора, - кто-нибудь! Скорей, помогите! О-о!
Прогоните!
Ма-маааа!
     Я рывком вскочил. Вся кровь кинулась в голову.
     Крик нарастал.
     Босой, я выскочил из спальни, плохо понимая, кто орет. В окно бил солнечный
свет,
наступило утро. Сообразив, что крики доносятся из спальни Клары, я ринулся туда.
За мной
бежали Анна и Белла.
     Мы влетели в спальню, и я с огромным облегчением увидел вполне целую и на
вид
совершенно здоровую Клару, которая сидела на кровати.
     - Что случилось? - рявкнул я, ощущая тупую, давящую боль в виске.
     - Там Глафира, - дрожащим голосом сообщила девушка.
     Вся моя жизнь проходит исключительно в женском обществе. Так случилось, что
близкий
друг у меня один, Макс, и встречаться нам доводится редко. Воронов, как вы
знаете,
следователь, свободного времени у него кот наплакал. На вопрос: "Как вы
проводите досуг?" -
Макс, ухмыляясь, отвечает: "На досуге я сплю".
     Вращаясь среди баб постоянно, я приобрел стойкий иммунитет к истерикам и
капризам.
Очень хорошо знаю: если начать утешать рыдающую женщину, она проплачет на два
часа
больше. В тот момент, когда ваша спутница заходится в плаче, нужно ее спокойно
остановить.
Если начнете кричать, ей-богу, достигнете противоположного эффекта. Иногда
помогает
попытка воззвать к разуму рыдающей особи. В особенности это показано при
немотивированных страхах. Поэтому сейчас, подавив острое желание отшлепать
Клару, я
спокойно произнес:
     - Детка, давай разберемся без нервов, кого ты видела и где?
     - Глафиру, - прозаикалась дурочка, - там, в саду...
     - Хорошо, - кивнул я, - вернее, плохо, ну-ка глянь в окно.
     - Боюсь.
     - Ну, нас тут много, подними голову. Клара послушалась.
     - И что? - осведомился я. - Есть Глафира?
     - Нет.
     - Вот видишь! На улице утро, светит солнышко.
     - Но она была, - настаивала Клара, - стояла там, в сером платье, с
кружевами, оборочками
и воланами. Лицо, правда, тряпкой закрыто, вроде тюля, в руке ножницы...
     - А-а-а, - взвизгнула появившаяся Лариса, - она нас всех поубивает! Сначала
Катю, потом
Маргариту Михайловну...
     - Так, - категорично заявил я, - привидений не существует!
     - Весь мир знает, что они живут в астрале, - дрожащим голосом возразила
Белла.
     Вымолвив эту замечательную фразу, она подошла к кровати Клары и залезла к
сестре под
одеяло. Девочки обнялись и затряслись, словно зайцы, вымокшие в ледяной воде.
     Я обрадовался. Даже в плохом есть что-то хорошее. Кажется, злейшие враги
помирились.
Вот и славно, худой мир лучше доброй ссоры, а с истерикой сейчас покончим.
     С психопатками следует соглашаться.
     - Будь по-вашему, привидения есть, но давайте рассуждать логически.
     Девицы уставились на меня бараньими глазами. То, что женщины молчат, это
уже успех,
и он окрыляет.
     - Ну-ка вспомните, когда обычно появляются призраки?
     - В полночь, - ответил нестройный хор голосов.
     - А когда исчезают?
     - С криком петуха, - сказала Белла.
     - В тот момент, когда первый луч солнца коснется крыши, - подхватила Клара.
     - Вот-вот, - кивнул я, - а ты уверяешь, что видела Глафиру! Да утро давным-
давно
настало, привидения мирно почивают, они не шляются при свете, таковы законы
астрального
мира!
     Анна прислонилась к стене.
     - Фу! Кларка! Так нас напугать!
     - Но я видела силуэт, - пробормотала дочь.
     - Ты спросонья взглянула в окно, - объяснил я, - а там стоит голубая ель.
Издали, да еще
после тяжелого, нервного испытания твой мозг не сумел адекватно оценить
ситуацию.
     - Действительно, - протянула Анна, - похоже на тетку, вот те ветки словно
юбка! Клара,
ты дура!
     - Вместо того чтобы орать на нее, - подскочила Белла, - лучше принесите
сладкий кофе,
меня он здорово успокаивает, а еще Кларке чего-нибудь вкусного дайте.
     Дочь Анны судорожно вздохнула и прижалась к Белле.
     - Честно говоря, мне до сих пор не по себе. Вдруг во дворе кто-то есть?
     - Хорошо, - я кивнул, - сейчас схожу в сад и посмотрю.
     Клара умоляюще глянула на меня.
     - Спасибо!
     - Но только потом вы все займетесь чем-нибудь, - тут же сказал я, - пойдете
в душ или
ляжете спать.
     - Да, да, - воскликнули истерички.
     Я вышел из спальни, пересек холл, толкнул входную дверь и ступил на
вымощенную
плиткой дорожку. Воздух был упоительно свеж, в кустах чирикали птички, солнце
золотило
верхушки деревьев. Все-таки зря большинство людей предпочитают крепко спать в
утренние
часы. Наслаждаясь чудесной погодой, я дошел до окна спальни Клары. Сами
понимаете, никого
в саду не было.
     - Есть там кто? - поинтересовалась Белла, свешиваясь через подоконник.
     - Ни одной души, - улыбнулся я, - лишь птички. Привидение улетучилось.
     Белла исчезла. Я вытащил сигарету и начал чиркать зажигалкой. Солнце
забежало за тучу,
вокруг мгновенно потемнело. Я вдохнул дым и решил возвращаться в дом. И тут мой
взгляд
упал на ветку неизвестного кустарника, растущего под окном. На ней трепыхалась
какая-то
тряпочка. Я отцепил ее, сунул находку в карман и ушел.
     В своей спальне я вытащил лоскут и внимательно изучил его. Он был серого
цвета,
похоже, шелковый, нежный на ощупь. Вероятно, он вырван из женского платья или
мужской
рубашки. Но у меня такой нет, впрочем, насколько знаю, у Сергея Петровича и
Валерия тоже.
Внезапно я подумал: а где Валерий и Павлик? Сергей Петрович повез Маргариту в
больницу, а
куда подевались остальные?
     Я пошел в кухню. Лариса Викторовна, стоя спиной к двери, варила кофе.
     - Скажите... - начал было я.
     Экономка заорала и уронила джезву. Коричневая жидкость разлилась по полу.
     - Как вы меня напугали! - в сердцах воскликнула Лариса.
     - Простите, я не хотел.
     - Ничего, - экономка взяла себя в руки, - думала, все спать пошли.
     - Кстати, - бесцеремонно перебил ее я, - где Валерий?
     - Спит.
     - Спит?! Он не слышал криков? Лариса Викторовна пожала плечами.
     - Этот вопрос не ко мне, Валерий не выходил из своей спальни.
     - А Павлик?
     - Он еще вчера уехал.
     - Куда?
     Лариса пожала плечами.
     - Знала, да забыла. Владимир или Воронеж, нет, кажется, Вологда. Они же с
Маргаритой
Михайловной эстрадные концерты организовывают, вот он и повез кого-то на
гастроли.
Молоденький мальчик, а вежливый. Интеллигентно так попрощался со мной.
     Я вытащил из кармана лоскут и сунул экономке под нос.
     - Скажите, у кого есть такое платье? Лариса Викторовна помяла тряпочку.
     - Шелк, натуральный, дорогая вещь. Точно не Беллочки, она такое терпеть не
может.
Недавно ей подарили комплект постельного белья из шелка, очень красивый, желтого
цвета, но
Белла его Катерине-покойнице отдала, сказала: "Противное такое, скользкое, фу,
ненавижу
шелк". У Анны с Кларой тоже ничего подобного нет. Где вы его взяли?
     Ну не говорить же правду, учитывая, что Глафира, по всеобщему убеждению,
носит
платье из серого шелка!
     - В прихожей на полу. Вы уверены, что ни в одном шкафу в доме нет ничего
подобного?
     - Конечно, - кивнула Лариса, - я же глажу после стирки и очень хорошо знаю,
что у кого
в гардеробе.
     - Ладно, - вздохнул я, - пойду подремлю. Лариса Викторовна открыла рот,
потом
закрыла...
     - Вы хотите у меня что-то спросить? - улыбнулся я.
     - Да... ну там, в кабинете, на полу, вернее, на ковре, лужа крови...
     - Не надо ничего трогать до прихода милиции, я запер дверь.
     - А свет потушили? - Нет.
     - Надо бы погасить, - вздохнула экономка, - да боязно одной туда
заглядывать, может,
вместе, а?
     Я кивнул. Мы поднялись на второй этаж, я открыл дверь, в нос ударил
неприятный
специфический запах. Я попытался сообразить, что за "аромат" стоит в комнате, но
тут Лариса
Викторовна вскрикнула:
     - Мама!
     В связи с произошедшими событиями мои нервы были натянуты, словно гитарные
струны.
     - Что? - заорал я. - Где?
     Экономка ткнула пальцем в портрет. Я посмотрел на изображение Глафиры и
ахнул.
Кровавое пятно с ее шеи исчезло.
     И тут до меня дошло, чем так сильно пахнет в кабинете: растворителем для
красок.

Глава 17
     
     Получив от Норы четкие указания, я вышел на улицу и глянул на часы. Так,
надо быстро
съездить к Жанне, отдать ей деньги, вернуть вещи бабушки Ване и забыть навсегда
про эту
историю. Хотя мне еще предстоит восстанавливать все документы. Это будет очень
непросто,
хорошо, что я езжу очень аккуратно и не вызываю никакого интереса у патрульно-
постовой
службы.
     Я вытащил мобильный и набрал номер.
     - Слушаю, - прощебетала Жанна.
     Но я, наученный горьким опытом, решил подождать.
     - Погодите-ка, телевизор выключу. Ага, значит, снова автоответчик.
     - Алло, говорите же, ну... вот идиоты! Эй, Костик, это ты?
     Я возмутился до глубины души. Ошибся, это сама Жанна, но какой такой Костик
может
звонить ей и дышать в трубку? Вот ведь противная особа! Мы с ней только что
расстались, и у
нее уже появился Костик.
     - Костя, - пела Жанна, - я знаю, что это ты!
     - Это я.
     - А-а-а, - поскучнела бывшая любовница, - и чего надо?
     Сдерживая возмущение, я как можно более хладнокровно ответил:
     - Деньги у меня. - И что?
     - Хочу отдать их тебе.
     - Мне? Зачем?
     - Как это? - вышел я из себя. - А шантажист?
     - Он уже звонил, - огорошила меня Жанна, - только что, пяти минут не
прошло. Я дала
ему номер твоего мобильного и сообщила, что заплатишь. Разбирайся с ним сам.
Извини, жду
звонка.
     И она бросила трубку.
     Вы когда-нибудь сталкивались с подобной наглостью? Взяла и спихнула на меня
неприятное, щекотливое дело! Дала номер моего мобильного человеку, который
вымогает
деньги!
     От возмущения у меня пересохло в горле, я невольно посмотрел по сторонам,
вспомнил,
что в конце улицы есть кафе, и поехал туда.
     Крохотный зальчик оказался почти весь заполнен, я с трудом отыскал
свободное место,
заказал себе кофе и, сняв пиджак, бросил его на соседний стул. Однако жарко. Ну
почему
нельзя провести жизнь, не связываясь с бабами? Отчего многие из них вздорны,
истеричны и
эгоистичны?
     - Вы разрешите? - спросила официантка, снимая с подноса сахарницу.
     Я машинально ей улыбнулся, убрал с крохотной столешницы руки, девушка взяла
с
подноса чашку с капуччино... И тут раздался дикий вой, хватающий за душу.
     - Блин, - подскочила официантка и уронила чашку на столик.
     Я моментально отодвинулся, чтобы горячая жидкость не ошпарила ноги.
     - А-о-у-ы-а-о-у-ы!
     - Мамочка, - прошептала девушка за соседним столиком, - это что?
     - Не знаю, - ошарашенно пробормотала официантка.
     - А-о-у-ы-а-о-у-ы!
     Мне расхотелось пить кофе. Может, в подвале этого кафе находится пыточная и
это
кричит несчастный, которого вздергивают на дыбу?
     - Под столиком нет случайно кошки, которой вы наступили на хвост? - нервно
спросила
дама, сидевшая слева.
     - А-о-у-ы-а-о-у-ы!
     - Нет, - быстро ответил я, - а почему вы у меня спрашиваете?
     - Так звук оттуда идет, - дама ткнула пальцем в стул, на котором лежал мой
пиджак. Я
прислушался. Действительно.
     - А-о-у-ы-а-о-у-ы! - неслось из-под одежды. Официантка дрожащей рукой
вытирала озеро
капуччино.
     - Прямо сердце останавливается, - прошептала она, - вчера по телеку триллер
показывали, там так вампир орал, когда собирался на жертву напасть.
     Абсолютно ничего не понимая, я потряс пиджак. На пол выпал мой новый
мобильный.
Леденящий душу вопль издавал аппарат.
     - Ну и не фига себе звоночек, - пришла в себя девушка за соседним столиком.
     Я ткнул пальцем в зеленую кнопку. - Да.
     - Иван Павлович? - пропищал тоненький голосок. - Баксы приготовил?
     - Да.
     - Три тысячи?
     - Именно.
     - Поезжай на улицу Сайкова и встань у аптеки, к тебе подойдут.
     - С негативами?
     - Ага. Ехай сейчас, не задерживайся.
     Я захлопнул крышку. Ничего, шантажист подождет, сначала выпью капуччино.
     Официантка продолжала мусолить тряпкой по столику.
     - Принесите кофе, пожалуйста, - попросил я.
     - Сначала за этот расплатитесь, - заявила девица.
     - Вы, милая, ума лишились? - рассердился я. - Сама разлила кофе и обязана
принести
новый!
     - Так я из-за вас чашку уронила! - огрызнулась она. - Ну и звоночек!
     - Безобразие, - возмутилась дама, - за такое следует наказывать!
     - Вот именно, - подхватила девчонка за соседним столиком, - у меня просто
сердце
остановилось!
     Понимая, что мне не победить эту троицу, я молча бросил на липкую
столешницу купюру
и, сказав: "Сдачи не надо", выскочил из кафе, натягивая на ходу пиджак.
     Сев в машину, я слегка успокоился и вытащил мобильный. Так, теперь понятно,
почему
хитрый продавец отдал его мне меньше чем за половинную стоимость. Этот аппарат
вместо
простой мелодии издает ужасающий звук, вернее, вой. И что делать? Вернуть
покупку? Но
скорее всего ее не возьмут назад, а главное, мне нечего им предъявить. Мальчишка
честно
предупредил: телефон уценен из-за дефекта звонка, мелодию сменить нельзя. Я-то,
наивный,
словно Буратино, полагал, что сотовый станет играть Моцарта или на худой конец
какую-нибудь эстрадную мелодию... Но выть, как чудовище? Впрочем, я сам виноват,
следовало, прежде чем покупать аппарат, проверить его качество, заодно бы
услышал
"чарующий" звонок.
     Очень недовольный собой, я покатил по адресу, данному шантажистом. Радовало
только
одно: улица Сайкова находится в пяти секундах от метро "Октябрьское Поле",
сначала получу
негативы, а потом поеду к Ване и отдам одежду.
     Возле аптеки клубился народ. Я посмотрел на палящее солнце и решил оставить
пиджак в
машине. В конце концов, следует брать пример с нашего президента. Недавно все
новостные
программы показывали, как он сидел за столом заседаний в рубашке с короткими
рукавами и
без галстука. И ей-богу, был прав. В такую жару в пиджаке долго не выдержишь.
     Я подошел к аптеке и встал у лестницы. В голову пришла простая мысль: а как
этот
мерзавец меня узнает? Потом до меня дошло. У него же есть мои фотографии, на
них, наверное,
отлично видно лицо!
     - Дяденька, - кто-то дернул меня за рукав.
     Я обернулся. Сбоку улыбалась маленькая девочка, лет десяти, не больше, со
светлыми,
аккуратно заплетенными косичками, украшенными пышными бантами. На ней было
чистое
платье нежно-зеленого цвета, белые гольфики и сандалии. Она напоминала ангела с
рождественской открытки.
     - Что ты хочешь, детка? - незамедлительно улыбнулся я.
     Мой вид отчего-то всегда внушает малышам доверие. Иногда у меня спрашивают
дорогу,
порой просят деньги на мороженое.
     Я никогда не отказываю детям, своими не обзавелся, но к чужим отношусь
вполне
по-дружески, в особенности если они не капризничают.
     - В чем дело, мой ангел? - сказал я, ожидая, что она попросит несколько
монеток.
     Но малышка, продолжая улыбаться, тихо произнесла:
     - Баксы принес?
     От неожиданности я чуть не выронил из рук конверт с деньгами, но потом
ответил:
     - Да.
     - Давай, - прищурился ангелочек.
     Я машинально протянул ей пакет и хотел спросить: "А где негативы?", - но
девчонка,
схватив выкуп, незамедлительно растворилась в толпе.
     На какие-то секунды я потерял голову: ожидал увидеть кого угодно, только не
очаровательную девчушку с бантиками. Пару мгновений я стоял, вытаращив глаза, но
потом
способность мыслить вернулась, и мозг адекватно оценил ситуацию. Следовало
признать, она
складывалась для меня просто отвратительно. Деньги отданы, негативы не
получены... Свалял
же ты дурака, Иван Павлович!
     Кляня себя на чем свет стоит, я поплелся к машине. Теперь предстоит
выплачивать долг
Норе и опять ждать звонков от мерзавцев. Естественно, им понравилась легкая
добыча, и
негодяи захотят ее увеличить.
     Выкурив сигарету, я слегка успокоился. Что ж, судьба преподнесла мне
очередной урок,
незачем впадать в бабскую истерику.
     В унылом настроении я выкурил еще две сигареты и поехал к Ване.
     Мальчик распахнул дверь сразу, словно ждал, звонка.
     - Ну, принесла? - выкрикнул он. Я, слегка удивившись, ответил:
     - Да, все чистое, только слегка помялось в машине.
     Ваня попятился.
     - Это вы?
     - Да, а ты кого-то ждешь? Извини, я приехал без предупреждения.
     Мальчик растерянно кивнул.
     - Ну... Петька должен прийти. Внезапно я ощутил некий дискомфорт.
     - Прости, дружок, ты один?
     - Ага.
     - Сделай любезность, разреши воспользоваться туалетом.
     Ваня пробормотал:
     - Только быстро, мне уходить надо.
     Я шагнул в прихожую, взялся было за ручку двери туалета, но внутрь войти не
успел,
потому что с лестничной клетки донесся тоненький голосок:
     - Ваньк, вот оно! У меня! Ваньк! Получилось! Я его сразу узнала! Ты его
точно описал!
     - Пшла отсюда, живо! - рявкнул подросток.
     Я машинально повернул голову и увидел в проеме двери, ведущей на лестницу,
очаровательную, ангелоподобную девочку с косичками. Зеленое платьице, белые
гольфики и
сандалии... Ноги опередили мысль. Я сделал большой прыжок и уцепил испуганно
вскрикнувшую негодяйку за хрупкое плечико.
     - Очень рад новой встрече, надеюсь, деньги при тебе?
     Девочка молча пыталась вырваться, а Ваня налетел на меня сзади и принялся
бить
кулаками по спине. Но я втащил извивающуюся девицу в квартиру, мгновенно запер
дверь,
положил ключ себе в карман, достал мобильный и сурово сказал:
     - Ну-ка, малолетние шантажисты, мигом рассказывайте, кто вас послал? И где
мои
деньги?
     Ваня прижался к стене, девчонка зарыдала.
     - Ой, дяденька, это все он, я только...
     - Ага, - ринулся в бой мальчишка, - тебе треть была обещана!
     - Ну... я не хотела... Ты заставил, у-у-у... Говорила же, попадемся.
     - Хватит, - рявкнул я.
     Ваня побледнел, а его сообщница, подавившись соплями, замолчала.
     - Немедленно рассказывайте, в чем дело, - велел я и поташил девочку в
комнату, - только
откровенность избавит вас от привода в милицию.
     Дети переглянулись.
     - Нас посадят в тюрьму? - в полном ужасе воскликнула девочка.
     Неужели им в школе не объясняли, что в нашей стране привлечь к уголовной
ответственности можно только четырнадцатилетних подростков и старше? Но мне их
юридическая безграмотность на руку, и я решил окончательно запугать малолетних
пособников
бандитов.
     - Всенепременно, во Владимирский централ, в карцер, где бегают крысы
размером с
кошку, а есть дают один раз в три дня. Там вас обязательно будут бить, и
просидите вы лет
десять, не меньше! Поэтому быстро рассказывайте все. Иначе вызываю милицию. Нет,
группу
"Альфа", с дубинками!
     Девочка заревела в голос. Я вздохнул - кажется, слегка переборщил, как бы
они не
испугались до потери сознания. Ваня судорожно вздохнул и сказал:
     - Заткнись, Ленка.
     Лена молча размазывала по лицу сопли и слезы.
     - Ща все расскажу, - уныло пообещал мальчик.
     Я кивнул:
     - Правильное решение, начинай!

Глава 19
     
     Услыхав истерическое заявление девушки, я слегка испугался. Учитывая ряд
последних
событий в доме Кузьминского, оно звучало зловеще. Беллочка тоже насторожилась.
     - Не говори глупости, - выпалила она.
     - Отравлюсь, - с мрачным огнем в глазах сказала Клара, - но сначала
признаюсь. Вот
прямо сейчас!
     Вымолвив последнюю фразу, девчонка вскочила, а потом, упав на колени,
протянула руки
к Белле и воззвала:
     - Простишь ли ты меня?
     Подобную сцену я видел примерно месяц назад, когда Николетте взбрело в
голову пойти
на спектакль "Медея", который привез в Москву не ведомый никому театр из
Украины.
Репертуар труппы поражал разнообразием, в афише значились "Молодая гвардия",
"Медея" и
"Утиная охота" А. Вампилова. Хорошо, что маменька выбрала древнегреческую
трагедию,
потому как все актеры отчего-то произносили свои роли нараспев, постоянно
воздевая вверх
руки и закатывая глаза. Согласитесь, в "Медее" это, в общем, оправданно, а в
"Молодой
гвардии" и "Утиной охоте" могло бы покоробить. И еще, лицедеи говорили с
достаточно
сильным акцентом, произнося вместо звука "г" мягкое "х". Кока, которую понесло
на
"Молодую гвардию", потом жаловалась в гостиной:
     - Я так неприлично проявила себя на спектакле! Я удивился и спросил:
     - Что же вы сделали? Заснули во время действия?
     Зять Коки, присутствовавший при этом разговоре, захихикал:
     - Если бы! В самый трагический момент, когда гестаповцы являются, чтобы
арестовать
Олега Кошевого, Кока захохотала так ужасно... ей пришлось засунуть в рот
платок...
     - Да? - изумился я. - Но, по-моему, в этой сцене нет ничего забавного. Хотя
я очень не
люблю "Молодую гвардию", мне жаль подростков, которые погибли из-за того, что
решили
расклеивать листовки.
     - Ты бы тоже не удержался от хохота, - фыркнула Кока, - ну представь:
полная тишина в
зале, по сцене мечутся лучи прожекторов, потом звучат барабанная дробь и стук в
дверь.
Актриса, играющая мать Кошевого, заламывает руки и начинает причитать: "Ой, чует
мое
сердце, ой, плачет сердечко, ой, горе! Кто там?" А из-за двери отвечают: "Да не
убивайтеся вы
так, то ХЕСТАПО!" Ну представляешь? "То!" "ХЕСТАПО!" "Не убивайтеся так!"
     Я хмыкнул, действительно, трагичность момента была "сбита" провинциальным
акцентом. Хорошо хоть в "Медее" все звучало более или менее нормально, хотя меня
раздражали актрисы, беспрестанно падающие на колени и воздевающие руки к небу.
Но еще
меньше мне нравится, когда дамы начинают проделывать нечто подобное в жизни!
     - Белла, - трагическим голосом вещала Клара, - я дрянь, я виновата, я
негодяйка...
     Мое терпение кончилось.
     - Послушай, скажи наконец, в чем дело! Клара набрала полную грудь воздуха.
     - Хорошо. Я взяла у дяди десять тысяч долларов, пачку из стола.
     - Зачем? - подскочила Белла.
     - Ты украла деньги? - воскликнул я.
     - Нет!
     - Но сама же только что сказала: унесла пачку.
     - Да.
     - Значит, украла!
     - Нет.
     Я разозлился.
     - Послушай, ангел мой, время позднее, лично мне давно хочется лечь в
кровать. Реши,
пожалуйста, брала ты деньги или нет.
     - Да, вытащила, но не украла. Положила их себе под подушку.
     - Зачем? - недоуменно повторила Белла.
     - На очень видное место, - затараторила Клара, - Лариса каждый день
перестилает
постель и должна была обнаружить баксы. Она бы точно понесла их Cергею
Петровичу. Вот
так!
     И девушка обвела нас торжествующим взглядом.
     - Извини, - вздохнул я, - честно говоря, не понимаю смысла задуманного.
Взять деньги и
положить так, чтобы их нашли? Чего ты хотела добиться?
     - Дядя позвал бы меня... Я сказала бы, что ничего не знаю, что глупо
прятать украденные
деньги под свою же подушку, ведь идиотство, да?
     - Ага, - кивнула Белла, - глупее и не придумаешь!
     - Вот! Я хотела внушить дяде, что доллары взяла Белла!
     - И сунула тебе в постель? - хмыкнул я. - Да!
     - Зачем?
     - Чтобы меня оболгать и опорочить! Дядя должен был обозлиться и наказать
ее! -
закричала Клара, вновь рушась на колени. - Но вышло-то иначе! Он меня даже
слушать не
захотел, все изорвал...
     - И тогда ты озвучила мне мысль про Беллу, - покачал я головой.
     - Да!!! О-о-о, какая я дрянь! Прости, Беллочка, прости.
     Дочь Кузьминского широко распахнула глаза. Честно говоря, зная ее взрывной
темперамент, я перепугался. Сейчас Белла кинется на Клару, и от последней
полетят клочки по
закоулочкам...
     Но неожиданно ничего подобного не произошло. Белла шлепнулась рядом с
Кларой.
     - Это ты меня прости! Я издевалась над тобой постоянно.
     - Ты святая, а я дрянь!
     - Нет, наоборот, это я довела тебя до такого поступка!
     - Беллочка!
     - Кларочка!!!
     Одновременно заревев, девчонки бросились друг другу на шею. Я вздохнул с
облегчением
и спросил:
     - Ну что, пойдем объясняться к Сергею Петровичу?
     - Нет, - хором ответили капризницы.
     Потом Белла добавила:
     - Мы сами, без тебя.
     - Ладно, - кивнул я, - только скажи, Клара, ты когда брала пачку, в столе
еще лежали
деньги?
     - Ага, - кивнула она, - много, точно не знаю сколько.
     Я пошел к себе и лег в кровать. Тело налилось свинцовой тяжестью, глаза
начали
слипаться. Больше всего я устал от женских истерик и от выяснения отношений. По
мне, так
легче вырыть канаву или протопать пешком пятьдесят километров, чем разбираться с
дамами,
выслушивая, кто кому что сказал! Вот поэтому я и не женился до сих пор, хотя
пару раз чуть
было не сморозил глупость.
     Внезапно дверь в мою комнату распахнулась.
     - Иван Павлович! - взвизгнула Лариса. Я вынырнул из объятий Морфея и сел.
     - Что тебе?
     - Там...
     - Где?
     - В гостиной... на люстре..
     - Что?
     - Висит...
     Я нашарил тапки.
     - Лариса! Умоляю, иди спать.
     - Я только вас разбудила, - шепотом заявила экономка, - вы лишь гляньте...
Может, мне
кажется, может, я сошла с ума, а?
     Пришлось надеть халат и идти за прислугой.
     - Я убрала в столовой, - тихонько объясняла Лариса, - и решила посмотреть,
все ли в
гостиной в порядке, открыла дверь... а там... висит... Вот и не знаю, вдруг это
глюки, а?
     Нора платит мне отличный оклад и зимой предоставляет две недели отдыха. До
сих пор я
был доволен условиями труда, но сейчас в голову закралась мысль: может,
попросить еще один
отпуск? Летом? Честно говоря, живя в доме у Кузьминского, я устал, словно
охотничий пес. Ни
одной ночи не удалось поспать спокойно.
     Я открыл дверь гостиной и вздрогнул. В большой комнате никогда не
задергивают
занавески. Дом Сергея Петровича стоит на участке размером с гектар, соседей
поблизости нет,
стесняться некого. Лунный свет бил в окно. В его серых лучах мебель: диваны,
кресла,
маленькие столики, ковер - казалась черной. Мизансцена напоминала кадр из
триллера, а
особенно ужасной ее делало нечто, очень похожее на женскую фигуру, свисавшую с
большой
люстры.
     На секунду мне показалось, что я и впрямь вижу висельницу. В голову ударил
жар. Потом
я сообразил, что у "тела" нет ног. Лариса Викторовна тихонечко поскуливала
сзади. Зрелище
было таким страшным, что я с трудом сдержал крик ужаса.
     Огромным усилием воли я взял себя в руки и догадался зажечь свет. Люстра
вспыхнула
десятком веселых огней, призрачная темнота исчезла. Диваны и кресла обрели
обычный цвет,
ковер заиграл красками... Я уставился на "труп" и сразу понял, что передо
мной... серое платье
с воланами и кружавчиками. То самое, которое я сначала, найдя в корзине для
белья у Валерия,
отвез Норе, а потом, по ее приказу, вернул назад.
     Кто-то повесил платье на вешалку и прицепил ее к люстре.
     - Оно настоящее? - прошептала Лариса.
     Я кивнул. И тут экономка завыла, словно паровозная сирена:
     - Глафираааа! Глафираааа!!!
     Я попытался закрыть ей рот рукой, но обезумевшая баба довольно больно
укусила меня за
пальцы и добавила мощности в крик.
     - А-а-а-а...
     Естественно, тут же захлопали двери, заскрипели ступени, и в гостиную
влетели Сергей
Петрович, Белла и Клара.
     - Это что? - гневно спросил Кузьминский.
     - Bay! - взвизгнули девицы.
     - Платье, - быстро ответил я, - всего лишь простой кусок шелка!
     - Это Глафирино, - залепетала Лариса, - о-о-о... узнала его! Значит, она и
впрямь сюда
приходит!
     Белла и Клара заорали и бросились в коридор.
     - Немедленно замолчи, - прошипел Сергей Петрович.
     Но Ларису было не так просто заткнуть.
     - Сняла платье, - вопила она, - а сама ушла, но вернется за ним!
Обязательно! Вот
увидите! Она всех тут убьет, всех!!!
     Побледневший Сергей Петрович смотрел на экономку. Внезапно Лариса перестала
кликушествовать и спокойно спросила:
     - Знаете, почему привидение начинает преследовать семью? Знаете?
     - Нет, - машинально ответил я.
     - Это значит, что тут живет убийца, - словно вещий ворон, закаркала Лариса,
- призрак
дает понять: он все знает! О... тут было преступление! О... о... о!
     Сергей Петрович рухнул в кресло. Я пожалел хозяина - похоже, бабы его тоже
доконали.
     - Немедленно снимите платье, - велел Кузьминский, - и дайте его мне.
     Я выполнил приказ. Сергей Петрович скомкал одеяние и погрозил люстре
кулаком.
     - Обязательно найду шутника и надеру ему задницу.
     - Это Глафира, - не унималась Лариса.
     - Все в постель!!! - заорал Кузьминский, теряя человеческий облик. - Вон!!!
По
кроватям!!!
     На лбу Сергея Петровича вздулись вены, лицо сильно покраснело. Я
забеспокоился, как
бы ему не стало плохо, и заботливо предложил:
     - Сейчас принесу вам валокордин.
     - На... тебя с твоими каплями, - заорал Кузьминский, мгновенно из бордового
делаясь
синюшно-бледным. - Все вон! Уволю! Девок в Лондон, в школу, в колледж, остальных
на...
Вон! Вон! Вон!!!
     Мы с Ларисой, словно на реактивной тяге, вылетели в коридор. В гостиной
воцарилась
тишина.
     - Во как! - выдохнула экономка. - Никогда он до сих пор так не орал. Еще
паралич
разобьет!
     Я покосился на Ларису. Мне показалось или в ее словах действительно
прозвучало
злорадство?
     Утром дом словно вымер. Я пошел на кухню за кофе и не нашел там никого.
Часы
показывали всего девять, но домашние предпочли разбежаться. Белла и Клара,
очевидно,
отправились на занятия. Валерий, вероятно, вновь уехал пытать счастье у
автоматов, Сергей
Петрович отбыл на службу...
     Не успел я включить чайник, как появилась Анна.
     - Это правда, про платье? - спросила она. - Я вчера так заснула, что ничего
не слышала!
Утром Клара стала рассказывать, прямо не верится! Кто же этот шутник, а?
     "Да твой муж", - чуть было не ляпнул я, но удержался и спросил:
     - А где Валерий?
     - На работе, естественно, - пожала плечами Анна и пошла к шкафчику, в
котором
хранится заварка.
     Мне стало интересно: неужели она на самом деле ничего не знает о "службе"
муженька?
Может, просто прикидывается?
     Помолчав немного, я с фальшивой тревогой воскликнул:
     - Вам не кажется, что Валерий слишком много работает?
     - Мой муж, - торжественно заявила Анна, - ученый. Он в шаге от всемирно
великого
открытия.
     - Но он практически не бывает дома, - гнул я свою линию, - неужели вам не
хочется
проводить досуг рядом с любимым супругом? По-моему, это просто ужасно: утром
ушел,
вечером, вернее, ночью, прикатил. Хотя, может, я не в курсе, вероятно, вы
встречаетесь в
городе, ходите вместе обедать?
     - Моему мужу, - вскинулась Анна, - некогда отвлекаться на ерунду, а я не из
тех жен,
которые мешают мужчине самореализоваться. Валерий занят наукой! Впрочем, вам
этого не
понять! Кстати, сами-то вы куда собрались? Вот вы очень странный секретарь,
никогда на
месте не сидите. Вроде Сергей нанимал вас для разбора архива?
     - Приходится ездить в библиотеку, - выкрутился я, - проверять данные.
     - И вы сейчас в читальный зал? - поинтересовалась Анна, прихлебывая кофе.
     - Нет, - честно признался я, - в милицию.
     - Зачем? - вытаращилась Анна.
     - Паспорт потерял.
     - А... а... - протянула она. - Это хорошо.
     - Вы полагаете?
     - Ну да, сейчас я останусь совсем одна, очень люблю быть одна в доме, -
воскликнула
Анна, - спокойно приму ванну, отдохну. Никого нет! Это же роскошно!!!
     - А где Лариса?
     - У нее сегодня выходной, - зевнула Анна, - он у нее раз в месяц случается,
поэтому
ужина не будет. Все об этом знают и поедят в городе.
     - А вы?
     - Ну мне и йогуртов хватит, - ухмыльнулась она, - вполне наемся и покайфую
в
одиночестве!

Глава 21
     
     Разрешите мне не описывать здесь свой визит к паспортистке! Ей-богу, после
треволнений вчерашнего дня и полубессонной ночи у меня просто нет на это сил.
Сжимая в
руке справку, добытую ценой почти нечеловеческих усилий, я порулил к Норе.
     - Просто натуральная чертовщина, - заявила она, выслушав мой рассказ.
     - Макс того же мнения, - вздохнул я. Элеонора развернула кресло, подкатила
к столику,
налила себе рюмку коньяка и сердито сказала:
     - Итак, что мы имеем? Кузьминский нанимает детективов якобы для поисков
денег, но
мы, учитывая разорванного в клочья игрушечного поросенка, знаем, что милейший
Сергей
Петрович обманул нас. Дело не в долларах, а в какой-то маленькой штучке, которую
он либо не
мог, либо не хотел отыскать сам. Так, едем дальше...
     Не успел ты попасть в дом, как там началась череда совершенно невероятных
событий.
Знаешь, эта история с пятном, то появляющимся на картине, то исчезающим, могла
бы
выглядеть смешной, кабы не три жертвы: Катя, Маргарита и Анна.
     - Рита пока жива, - напомнил я.
     - Именно что пока, - хмыкнула Нора, - она в коме, подключена "к розетке".
Конечно,
случается, что подобные больные приходят в себя, но чаще всего они погибают. От
неподвижности начинается воспаление легких, отек... Право, не знаю, что лучше:
существовать
растением или умереть. Я бы предпочла первое.
     Я посмотрел на хозяйку. Очень хорошо знаю, что больше всего на свете
Элеонора боится
собственной беспомощности и зависимости от других людей. Она потратила огромные
деньги,
оснастив дом всевозможными новомодными приспособлениями, чтобы, будучи
полупарализованным инвалидом, самостоятельно пользоваться ванной и туалетом. А
еще она в
состоянии одеться без посторонней помощи. Тот, у кого дома имеется родственник с
параличом
нижней части тела, знает, какой это подвиг.
     - Первой покончила с собой Катя, - Нора продолжала размышлять вслух, - и
вроде все
объяснимо: девочка с нестабильной психикой, почти олигофрен. Первая любовь,
первое
предательство. И вот результат! Но знаешь, что странно?
     - Ну? - спросил я.
     - Помнишь, ты рассказывал мне, что ее тело лежало в кабинете перед
портретом?
     - Да.
     - Пальцы правой руки Кати были испачканы краской. Почему?
     - Ну она решила намалевать пятно на портрете.
     Немотивированный поступок психически неуравновешенного человека.
     - А теперь вспомни другой свой рассказ!
     - Какой?
     - Ты пришел к Кузьминским и впервые попал за стол.
     Я кивнул:
     - Да.
     - Хорошо, идем дальше. Изучим трапезу в деталях.
     - Я сел к столу, и они мигом начали ругаться.
     - Нет, подробнее. Итак, ты устроился, взял прибор...
     - Тут появилась Катя с блюдом, на котором лежали котлеты.
     - Впечатление, которое произвела на тебя девица?
     Я пожал плечами.
     - Показалась неумелой горничной.
     - Почему?
     - Ну... она не правильно подавала на стол.
     - Объяснись.
     Я тяжело вздохнул. Нора хочет проверить мои знания этикета? Ладно, пусть
слушает.
     - Лакей или горничная, прислуживающие за столом, ведут себя одинаково.
Подходят к
каждому гостю с правой стороны и, держа в левой руке блюдо, предлагают:
"Пожалуйста,
горячее".
     Вы выбираете кусок и...
     - Дальше!
     Я пожал плечами.
     - Все! Вам кладут еду на тарелку...
     - Какой рукой?
     - Правой, конечно, - я удивился идиотскому вопросу, - в левой официант
держит блюдо.
     - А Катя?
     - Она все сделала не так, - покачал я головой, - подходила ко всем слева,
держа поднос на
правой руке, мясо раскладывала левой, очень неловко. Мой кусок упал на скатерть.
Минуточку!!!
     - Дошло наконец, - ухмыльнулась Нора, - доехало, словно до жирафа!
Катерина-то была
левша, поэтому и обносила гостей не по правилам!
     - Но тогда она никак не могла рисовать пятно правой рукой!
     - Вот! О чем и речь! Меня, кстати, сразу "зацепил" твой рассказ про
неловкую
горничную. Но лишь сегодня ночью я сообразила, что насторожило меня в этой
истории. Катю
убили. Потом убийца нарисовал пятно и испачкал девушке пальцы краской. Но он от
волнения
то ли забыл, то ли вообще никогда не обращал внимания, что девушка левша. И кто,
а главное,
зачем убирает женщин?
     - Анна покончила с собой.
     - Нет.
     - Но она оставила записку!
     - Интуиция мне подсказывает: дело нечисто.
     Да уж, женская интуиция - такая штука, с которой не поспоришь. Самый веский
аргумент
Элеоноры: "Мне так кажется. Внутренний голос подсказал".
     - Нора, - я постарался воззвать к ее уму, - но на дверях были опущены
крючки! Это
можно сделать лишь изнутри.
     Хозяйка отмахнулась:
     - Ерунда! Знаешь, что мне кажется?
     - Что? - безнадежно поинтересовался я.
     Ну какая еще славная идея пришла в ее набитую фантазиями голову?
     - Всех троих убил один человек, - стукнула кулаком по подлокотнику кресла
Нора.
     - Зачем?
     - Пока не знаю, хотя вопрос поставлен не правильно, следует спросить:
"Почему?"
     - Почему? - эхом повторил я.
     - Очевидно, они все знали нечто... этакое... пугавшее данную личность! Ты
не
догадываешься, кто она?
     - Нет.
     - Либо Валерий, либо Кузьминский, - вздохнула Нора, - и я склонна думать,
что автор
затеи Сергей Петрович... Пришла мне в голову одна идейка...
     - Какая?
     - Знаешь, зачем он поселил тебя к себе? Теперь есть ответ на вопрос. Только
давай сразу
условимся: денег у него никто не крал! Сергей Петрович решил использовать нас,
вернее, тебя
как болвана.
     Внезапно мне стало обидно.
     - Конечно, может, я и не отличаюсь особым умом, но и на идиота не похожу.
     - Болван - это не кретин, - радостно пояснила Нора. - Иногда охотники
ставят в лесу
что-то типа чучела, привлекая таким образом кабана. Увидит дикая свинья якобы
своего
сородича, полюбопытствует, подойдет поближе и... ба-бах! Вот Сергей Петрович и
решил
поохотиться с болваном. Ты должен был выполнять роль свидетеля, говорить милиции
о его
алиби, понял? Он убил Анну и приволок тебя в кабинет с одной целью, чтобы ты
потом
сообщил следователю: "Кузьминский от ужаса упал в обморок. Он вместе со мной
колотился в
дом и не мог попасть туда". Сергей Петрович обвел тебя вокруг пальца.
     Я окончательно растерялся.
     - Но у Кузьминского инсульт!
     - И откуда это известно? - прищурилась Нора.
     - Доктор вчера высказал такое предположение. Элеонора ядовито прошипела:
     - Да уж, на "Скорой помощи" сплошь работают гениальные диагносты! Да они
умеют
лишь давление мерить! Когда у человека инсульт, его парализует и речь пропадает,
а я сегодня
звонила в клинику и узнала интересные подробности: у Сергея Петровича речь в
порядке и
руки-ноги великолепно работают! Его лечащий врач говорит лишь о гипертоническом
кризе.
     Я не нашел нужных слов, а Нора продолжала нестись дальше, закусив удила:
     - Что было известно этим трем, а? Какой информацией они владели? Думается,
Анна и
Маргарита, две сестры, знали нечто из прошлого Кузьминского. А Катя случайно
подслушала
их разговор. Так! Ваня, срочно меняем все планы! Ты начинаешь копаться в жизни
Анны и
Риты. Начинай с первой, разрой все: где училась, каких любовников имела, что у
нее на
работе... Потом такие же сведения придется собрать о Рите. Где-нибудь мы найдем
узелки. У
них имеется общая тайна. Думаешь, почему Анна, Валерий и Клара живут вместе с
Сергеем
Петровичем?
     - Он пригрел бедных родственников, которые погибали от голода, - напомнил
я, -
совершил благородный поступок. Нора скривилась:
     - Любезнейший Иван Павлович, ты существуешь в собственном мире по своим
законам, а
вокруг волчья стая. Имей в виду, такой успешный, удачливый бизнесмен, как Сергей
Петрович,
не может быть жалостлив. Бизнес - жестокая штука, нужно уметь недрогнувшей рукой
утопить
конкурента, даже если он приходится тебе братом, сватом или сыном.
     - Как хорошо, что у меня нет собственного дела, - ляпнул я.
     - Просто отлично, - кивнула Нора, - ты бы и пятнадцати минут на рынке не
продержался,
а Кузьминский варится в ведьмином котле давно. Он один раз пережил разорение,
вновь
взлетел... Кстати, где он взял денег на раскрутку дела? Ведь первый раз прогорел
вчистую!
     - Вроде он продал недвижимость.
     - Вот с этого момента и начинай поиски, - велела Нора, - сдается мне, там
собака зарыта.
Держи телефончик, позвони дядечке.
     - Кто он такой? - удивился я.
     - Шаркин Леонид, - пояснила Нора, - корреспондент журнала "Столп бизнеса".
Леня
знает о мало-мальски успешных людях все. С ним очень просто, он живет за счет
торговли
информацией. Назовешь ему фамилию и получишь за определенную мзду бездну
сведений об
интересующем тебя лице.
     Я взял бумажку и набрал номер.
     Нора оказалась права. Неизвестный мне Леонид, обладатель густого баса,
пророкотал:
     - Кто стучится в дверь мою?
     - Разрешите представиться, - вежливо сказал я, - Иван Павлович Подушкин,
секретарь
Элеоноры... Мы с вами незнакомы, но...
     - А вот тут ошибаетесь, дражайший Иван Павлович, - перебил меня Леонид. -
Впрочем,
скорей всего мы лично не встречались, но мне про вас многое известно.
     - Что, например? - изумился я. Леня хохотнул:
     - Так, общая информация. Вы - сын известного советского писателя Павла
Подушкина,
сами закончили Литературный институт и пописывали стишата. Имеете на руках
престарелую
маменьку и работаете у глубоко мною уважаемой Элеоноры. Кстати, она недавно
открыла
частное детективное агентство "Ниро", Нора богатая женщина и может позволить
себе
выбрасывать деньги на ветер. Так какую информацию вы хотите? О ком?
     - Меня интересует Сергей Петрович Кузьминский.
     - А-а-а... есть такой, - протянул Леонид, - и что надо?
     - Все.
     - Все так все, - не удивился парень. - Значитца, так, сейчас по сусекам
поскребу, по
амбарам помету, найду, что имею. А вы извольте прибыть в двадцать три ноль-ноль
в ресторан
"Глобо", там и потолкуем. Надеюсь, знаете, где расположено сие сакральное место?
     - Да, - вздохнул я.
     "Глобо" больше клуб, чем ресторан, впрочем, поужинать вы там вполне можете.
Но в
основном туда ходят, чтобы попить кофе, поесть пирожных и посмотреть стриптиз.
Только не
подумайте, что я являюсь почитателем танцев у шеста. Мне зрелище медленно
раздевающейся
девицы внушает зевоту.
     Во-первых, простите, милые дамы, но вы все одинаковы. Лично мне ни разу не
попалась
особь, ну, допустим, с квадратной грудью или одной ногой, растущей из середины
"мадам
Сижу". В свои сорок лет я великолепно знаю, что скрывается под переливающимся
купальником.
     Во-вторых, к сожалению, все стриптизерки, которых я видел, обладали каким-
нибудь
дефектом. У одной чернело родимое пятно, у другой имелся шрам, третья пыталась
запудрить
прыщи на спине.
     Любой мужчина скажет вам банальную истину: совершенной красоты нет.
Женщина,
облаченная в вечернее платье и при полном макияже, выглядит, как правило,
превосходно. Но,
очутившись с красоткой наедине, когда она умоется и разденется, вы можете
жестоко
разочароваться.
     Отчего я бываю в "Глобо", если не люблю стриптиз? Хороший вопрос. Здесь
обожала
проводить время Жанна. Номера с раздеванием в клубе чередуются: две девушки,
потом два
юноши, следом вновь девицы, а за ними опять те, кого мой язык с трудом называет
мужчинами.
Жанна же заводится при виде очередного "мачо" в трусах, у которых вместо задней
части
натянута нитка. Пару раз, когда любовница тащила меня в "Глобо", я пытался
сопротивляться,
но, увы, безрезультатно!
     Посмотрев на часы, я решил использовать свободное время с толком и
отправился в
милицию.
     Наверное, не следует рассказывать, что я снова оказался в хвосте длиннющей
очереди. Но
на этот раз я был готов к такой ситуации и припас книгу, криминальный роман
Дороти
Сейдерс. Мне нравится ее главный герой, сыщик-любитель лорд Питер Уимзи. Ну вот,
скажете
вы, опять детектив! Всему свое место, господа. В криминальном чтиве нет ничего
плохого,
просто не следует читать только одни детективы. Но в метро, в самолете, поезде
вы же не
станете читать произведения тех, кто вошел в шорт-лист Букеровской премии. Да и
не надо
этого!
     И еще я сделал для себя одно открытие: некоторые дамы талантливы, к
примеру, Татьяна
Устинова. Впрочем, у меня есть некоторые сомнения по поводу того, кто автор
книг, на
обложках которых стоит простая русская фамилия "Устинова". Отчего-то мне
кажется, что это
псевдоним мужчины. Уж очень хорошо написаны книги, без всяких ляпов и
нелогичностей.
     Сейдерс не разочаровала, я спокойно провел перед дверью три часа и вновь
очутился
перед угрюмым капитаном.
     Он оглядел гору бумажек и мрачно осведомился:
     - И где квитанция? На пошлину?
     - Вы мне ничего не говорили о ней! - возмутился я.
     - Ага, - мент нахмурился еще больше, - а то я идиот! По сто раз на дню
людям одно и то
же твержу. Вы просто забыли.
     - Да нет же! Вы ничего не сказали о пошлине.
     - Я идиот, да?
     - Ну, не знаю...
     Капитан разинул рот, помолчал, потом рявкнул:
     - Следующий!
     В кабинет мигом влетела потная тетка и заголосила:
     - Степан Аркадьевич, у нас...
     - А со мной что будет? - возмутился я.
     - Несите квитанцию, - ответил Степан Аркадьевич и потерял ко мне всякий
интерес.
     Я вышел из кабинета, взбешенный до крайности. Видали? Это опять ехать в
сберкассу,
затем снова терять несколько часов в очереди! Ну отчего нельзя вывесить на стене
список
необходимых документов!

Глава 23
     
     Набрав номер, я услышал бойкий девичий голосок:
     - Алле.
     - Позовите Ванду Львовну, - попросил я и приготовился к тому, что девочка
заорет:
"Бабуся, тебя".
     Но совершенно неожиданно из трубки донеслось:
     - Слушаю.
     Я закашлялся и повторил просьбу:
     - Мне нужна Ванда Львовна!
     - Говорите! - звенел дискантом бодрый, молодой голос.
     - Э... разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин, представитель
издательства
"Миг".
     - Ах, ах, ах, - запричитал голосок, - слушаю.
     - Верна ли дошедшая до нас информация о том, что вы собираетесь написать
книгу
воспоминаний? Если да, то мы хотим купить права.
     - Ох, - захлебнулась Ванда Львовна, - конечно, приезжайте.
     - Можно сейчас?
     - Лучше к девяти, - понизила голос старушка, - никого не будет дома.
     Я сунул ключ в замок зажигания и повернул его. Мотор ровно заурчал.
Понимаю, как вы
удивлены и теряетесь в догадках: ну отчего мне в голову пришла мысль про
издательство?
     Когда, простившись с Леонидом, я уже направился было к машине, информатор
бросил
мне в спину:
     - Ванда Львовна вздорная старуха, она не захочет общаться с вами.
     Я притормозил и обернулся.
     - Вы полагаете?
     - Абсолютно точно знаю, - ухмыльнулся Леонид, - даже и не пытайтесь к ней
подъехать.
Впрочем, если не пожалеете денег, могу научить, как ее обаять.
     Я спросил:
     - Сколько?
     - Двести баксов, - алчно воскликнул Леонид. Любовно разгладив зеленые
бумажки, он
убрал их в портмоне и рассмеялся.
     - Ванда Львовна мнит себя писательницей, кропает рассказики, переводит зря
бумагу,
сейчас пишет мемуары. Если назоветесь представителем издательства, готового
купить ее труд,
узнаете о Кузьминском все. Разговор следует построить так: запишите несколько
вопросов, а
дальше станете действовать по обстоятельствам...
     Честно говоря, я не очень-то рассчитывал на благосклонность Ванды Львовны,
но
послушался Леонида и сейчас был вынужден признать: он свое дело знает. Старуха с
голосом
двадцатилетней девушки невероятно оживилась, услыхав о покупке прав. Ну что ж,
издательский работник - это вполне привычная для меня роль, я ведь работал
редактором в
"толстом" журнале.
     Я уже выруливал на проспект, когда телефон снова завыл. Я резко подал влево
и чуть не
столкнулся с "десяткой". Тонированное стекло опустилось, высунулась девица лет
пятнадцати
и рявкнула:
     - Слышь, дедуля, ты козел! Поворотник-то есть?!
     Вымолвив "ласковую фразу", она унеслась под рев неисправного глушителя
своей тачки.
     Я нервно рулил, слушая надрывный вопль сотового. Всегда исправно включаю
"мигалки", но сегодня, вновь услышав звонок, напрочь забыл о
предусмотрительности. Этот
телефон просто с ума меня сведет своим воем, может, выбросить его, пока не
заработал нервное
расстройство?
     Мобильник выл. Судя по настойчивости, это Николетта. И точно!
     - Ваня, - заорала маменька, - быстро приезжай.
     - Зачем? - осторожно осведомился я, поглядывая на часы - до девяти была
масса времени.
     - У меня сидит Антоша, - радостно тараторила Николетта, - он мечтает с
тобой
пообщаться! Скорей приезжай! Тут такой сюрприз!
     Я поморщился. У моего отца была сестра Ксения. Антоша - это ее сын, мы с
парнем
одногодки, впрочем, не совсем так, он младше меня на одиннадцать месяцев. Если я
кого и не
люблю, так это его. Все мое детство прошло под завывания тетушки и маменьки:
     - Антоша маленький, ты должен ему уступать. А двоюродный брат беззастенчиво
пользовался привилегированным положением младшего в семье и вел себя просто
мерзко. Он
расшвыривал мои игрушки, ломал поделки, исчеркивал ручкой книжки. А когда я
пытался в
честном кулачном бою выяснить отношения, тут же валился на пол и начинал рыдать.
     Тетушка кидалась к сыночку, а маменька ставила меня в угол.
     Когда мы пошли в школу, Николетта беспрестанно приводила мне в пример
братца.
"Антон не имеет троек. Он великолепно успевает по всем предметам. Тоша постоянно
помогает
маме. Антона обожают одноклассники, он талант, пишет картины. Ах, Тончик
гениален! Ван
Гог, Рубенс, Левитан - все вместе". В мой же адрес сыпались иные "комплименты":
"Вава! Ты
опять принес двойку по математике, вот Антоша... Иван! Вновь раскидал вещи в
комнате,
посмотри на Тошу... Вава! Нельзя постоянно сидеть с мрачным видом в углу, у тебя
совсем нет
друзей, вон наш Антошик..."
     Сами понимаете, почему к девятому классу я начал испытывать к двоюродному
брату
настоящую ненависть.
     С возрастом острота ощущений пропала. Естественно, Антон не стал
талантливым
живописцем, он не выучился даже на простого художника. Наш подающий огромные
надежды
талант сидит на каком-то складе, короче говоря, работает кладовщиком. Деньги на
похороны
Ксении дал я. У родного сыночка не нашлось для погребения мамы ни рубля. Но все
равно до
сих пор мать постоянно ставит Антона мне в пример. Самую гениальную фразу
Николетта
произнесла несколько лет назад, когда никчемный племянничек разбежался с
четвертой по
счету супругой.
     - Вот видишь! - назидательно заявила маменька. - Тоша уже в который раз
разводится,
просто молодец, а ты еще ни разу не женился.
     Вы бы сообразили, как отреагировать на подобную филиппику? Я не сумел найти
нужных
слов!
     - Немедленно приезжай, - стрекотала маменька, потом, понизив голос,
добавила:
     - Знаю, что ты вредный, но Антоша, святая простота, расстроится, не увидев
тебя! И
потом, тут такое!..
     К сожалению, я любопытен. Мне стало интересно, ну что еще выкинул милейший
Антоша? И потом, если я сейчас откажу Николетте, она обозлится и до следующего
визита
противного братца будет меня шпынять.
     Только не надо считать моего братца утонченным хлюпиком, умильно
всхлипывающим
при виде раненой птички. Я понимаю, что воображение уже нарисовало вам хрупкого
белокурого юношу "со взором горящим". Увы, в действительности Антон при росте
примерно
метр семьдесят пять имеет вес более ста двадцати килограммов. Он не болен,
просто, как все
тучники, обожает поесть, в особенности то, что строго-настрого запрещает парню
злой доктор:
мучное, жирное, сладкое.
     На мой взгляд, он выглядит чудовищно, но Николетта, которая каждый раз
заявляет мне:
"Вава, ты полнеешь, садись на диету", при виде Антоши умильно восклицает: "Ах,
Тошенька,
мужчина приятен, когда он корпулентный!"
     При этом учтите, что я без малого ростом два метра и не набрал девяноста
килограммов.
Иногда мне кажется, что Антону следовало родиться у Николетты, а мне у Ксении.
Тетка всегда
хорошо ко мне относилась. Впрочем, тогда моим отцом был бы не Павел Подушкин, а
Роман
Кнышев, спившийся до полной потери личности полковник. Муж моей тетушки был
хроническим алкоголиком - это одна из наших страшных семейных тайн. Роман рано
умер и не
успел, по выражению Николетты, "опозорить нас перед всеми друзьями". Я его
практически не
помню. В детстве мне вдолбили в голову, что Антон - несчастный мальчик, отец
которого
погиб на службе, выполняя очень важное задание. Правду уже в студенческие годы
открыл мне
отец после очередного скандала с маменькой. Кстати, отец содержал Ксению с
Антоном, и
многие годы подряд тетка с сыном проводила лето на нашей даче.
     Прежде чем отправиться к маменьке, я зарулил в супермаркет и купил коробку
дорогого
шоколада "Линдт". Николетта обожает эти конфеты и, получив их, делается
любезной. Для
Нюши я приготовил шоколадку "Вдохновение".
     Держа в руках шоколад, я позвонил и приготовился поднести его Нюше, но тут
дверь
распахнулась и на пороге возникла Николетта.
     - Ваня! - взвизгнула она. - Антоша хочет познакомить нас со своей
невестой... Что это у
тебя? Я не ем такой шоколад!
     Я протянул маменьке упаковку "Линдт" за восемьсот рублей, а "Вдохновение"
положил
на столик у зеркала. Интересно, куда подевалась Нюша? Обычно Николетта никогда
сама не
открывает входную дверь.
     - Такая девушка, - тараторила маменька, пока я надевал тапки, - красавица,
умница,
богатая! Отец - академик!
     Я молча возился со шнурками. Что ж, все правильно, дражайший Антон на своем
складе
зарабатывает копейки, придется тестю-академику, если он, конечно, не хочет,
чтобы любимая
дочурка окочурилась с голоду, содержать ее и зятя.
     - Вот какой молодец, - размахивала наманикюренными пальцами Николетта, - а
я даже
умереть спокойно не могу. Да, уже пора позаботиться о душе, но только очередная
смертельная
болячка схватит меня за горло, как я тут же думаю: а кто же останется с Вавой?
Вот и
приходится дальше жить! Ну почему у тебя нет приличной, обеспеченной девушки?
Отчего
воротишь нос от всех, с кем я пытаюсь тебя знакомить?
     Моя память услужливо перелистнула воспоминания о "невестах", и я брякнул:
     - Вполне способен сам о себе позаботиться!
     - А вот и нет! - топнула ножкой маменька. - Ты вечно попадаешь в идиотские
ситуации.
     Продолжая бурно возмущаться, она втолкнула меня в гостиную и, швырнув
коробку
"Линдт" нераспечатанной на журнальный столик, закатила глаза.
     - Ах, смотри, что принес Тоша! Мои любимые! Я заметил коробочку мармелада в
шоколаде.
     И когда это Николетта успела полюбить глазированный мармелад российского
производства? Спору нет, этот продукт, когда он не просрочен, весьма вкусен,
только до
нынешнего дня маменька отказывалась даже смотреть в его сторону.
     - Здравствуй, Ваня, - прогудел Антон.
     Я посмотрел на гору сала, возвышающуюся на диване. Похоже, братец еще
больше
растолстел, что никак не вяжется с его постоянными заявлениями о хроническом
безденежье.
Хотя, может, он пухнет с голода?
     Помня слова отца о том, что светский человек никогда не позволит себе
хамства, я с
открытой улыбкой протянул руку двоюродному братцу:
     - Рад встрече.
     - Не лги, - отмахнулся Антон, - ты меня терпеть не можешь, уж не знаю
почему. Но
ничего, я не злобив и надеюсь, что рано или поздно и ты сменишь гнев на милость.
Знакомься,
Анжелика.
     Тщедушное существо в балахоне из розового льна пропищало:
     - Для своих просто Лика, какие церемонии между родственниками.
     Я осторожно пожал ее вялую, бледную, влажную лапку.
     Однако господь иногда бывает справедлив. В отношении Анжелики он проявил
похвальное благодушие. У девушки нет, как говорится, ни кожи, ни рожи, зато
имеется
папа-академик, что уравнивает ее шансы на ярмарке невест с нищими красавицами.
Впрочем,
кое для кого богатая уродка-жена намного привлекательнее красотки, не имеющей
ничего. Во
всяком случае, Антона всегда манили толстые кошельки папаш его многочисленных
жен.
Правда, все его браки разваливались по одной причине. Папенька через какое-то
время
соображал, что содержать одну дочурку намного проще, чем кормить ее вместе с
мужем-балбесом, и ничтоже сумняшеся Антошу выставляли за дверь.
     - Анжеликочка работает с книгами, - тарахтела маман, - она человек
искусства,
посвятила жизнь литературе.
     Я решил поддержать разговор и спросил:
     - Вы редактор?
     - Нет. - Девица кокетливо сложила бледные губки бантиком.
     - Сами пишете? Наверное, стихи?
     - Ну... пока нет, - изогнулась Анжелика и одернула сарафан. На мгновение
перед моими
глазами мелькнула плоская, покрытая веснушками грудь.
     - А... а... - протянул я. - Вы издатель? Угадал?
     - Я работаю в библиотеке, - сообщила Анжелика.
     - Не в простой! - поднял вверх толстый, похожий на сардельку палец Антон. -
А в
научной. Ликуся трудится в НИИ.
     Внезапно на меня снизошло озарение.
     - А директором института является ее папа! Правильно?
     Лика удивленно воскликнула:
     - Как вы догадались?
     Девица, очевидно, просто светоч знаний, раз папенька-начальник сумел
пристроить ее в
подведомственном ему учреждении лишь на должность библиотекаря. Похоже, так
глупа, что
даже не способна предстать на ученом совете в качестве диссертантки. Я очень
хорошо знаю,
что многие "генералы" от науки, изо всех сил стараясь помочь собственным
детушкам, платят
талантливым аспирантам, которые за три года успевают написать две работы: одну
для себя,
другую для "Митрофана". Основная сложность - это процедура защиты. Но и тут
можно
избежать мышеловок. Естественно, члены совета в курсе того, чье дитятко сейчас
взберется на
кафедру, "каверзные" вопросы, которые ему задают, "ребеночек" знает заранее,
ответы на них
он вызубрил дома.
     Впрочем, не надо думать, что все "старейшины" куплены. Члены ученого
совета, как
правило, не берут денег, здесь иные расчеты. Иногда руководитель вуза собирает
всех и
говорит:
     - Нам нужно новое оборудование для аудиторий. Защищаем сына Петрова и имеем
столы,
стулья и доски.
     В такой ситуации профессора только молча кивают головами. Всем же понятно,
что
бюджетникам негде взять пиастры на ремонт здания, вот и приходится изгибаться в
разные
стороны.
     Случается, что начальство действует по-другому. Приглашает к себе в кабинет
профессора N и спрашивает:
     - У тебя вроде внучка к нам поступает? Можешь не нанимать репетиторов,
совсем
обнаглели, сволочи, по пятьдесят долларов за занятие дерут, и никаких гарантий.
Не
переживай, своих детей всегда возьмем. Кстати, во вторник защищается сын
Петрова, хороший
мальчик, ты бы проголосовал "за". А насчет внучки не сомневайся. Друзьям
помогать надо: ты
мне, я тебе...
     Но, видно, Анжелика настолько тупа, что ее папенька не решился на подобные
разговоры.
     - У меня есть клубника, - оживилась маменька, - сейчас Вава подаст нам ее!
     - Со сливками! - плотоядно воскликнул Антон. - Взбитыми!
     Я хмыкнул. На мой взгляд, двоюродному братцу нельзя даже смотреть на этот
гиперкалорийный продукт.
     - Конечно, со сливками, - мигом подхватила Николетта, - ну-ка, Ваня,
приготовь, только
не забудь "хвостики" удалить.
     Интересное дело! В комнате находятся две женщины, а на кухню отправляют
меня.
     - Где Нюша? - спросил я. - Пусть подаст клубнику!
     Николетта скривилась:
     - Эта дура зуб сломала, передний, теперь выглядит словно баба-яга. Я ее
отправила к
врачу. Давай, Ваня, поторопись, мы клубники хотим.

Глава 26
     
     Ванда обомлела, подобного поворота событий она просто не ожидала. Ничего не
сказав
Петру Фадеевичу, она полезла в чулан. Хозяин все никак не решался выбросить веши
Глафиры.
Платья были сложены в сундук, который перебрался вместе с Кузьминскими на новую
квартиру. Ванда Львовна, притворно охая: "Моль полетела, надо одежду нафталином
пересыпать", вывернула содержимое кованого короба.
     Глафира родила Сережу поздно, в тридцать пять лет. В кофре лежало много ее
одежды, по
которой было видно, как менялась мода: пара пышных бальных платьев, потом
крепдешиновые
веши начала сороковых... Увлекшись живописью, Глафира часто писала портреты,
наряжая
натурщицу в одежду прошлых лет. Но себя, на том самом, "кровавом" полотне, она
изобразила
в старинном платье, жемчужно-сером, с воланами, доставшемся ей от матери. Когда-
то именно
в нем матушка Глафиры была представлена ко двору. Ванда Львовна развесила наряды
на
вешалки, чтобы проветрить, и сразу поняла, что Соня говорила правду. Все костюмы
были
слежавшимися, они имели характерный запах белья, которое годами не вынимается из
сундуков. Серое же платье, оказавшееся на самом верху, выглядело свежим. И еще
от него
исходил запах мужского одеколона "Шипр". Не так давно Сергей начал бриться, и
отец
подарил ему первый парфюм. Впрочем, особого выбора у мужчин в то время не было:
"Шипр",
"Тройной", "Гигиенический" и "Полет". Петр Фадеевич приобрел сыну "Шипр", сам он
вообще не пользовался кельнской водой.
     Ванда Львовна прозрела. Память стала услужливо подсовывать детали. В свое
время,
сразу после смерти Варвары, она нашла у Сережи под тумбочкой кисточку,
испачканную
красной краской. На вопрос: "Это откуда?" - мальчик спокойно ответил: "Лисочка
потеряла,
вечно все разбрасывает".
     Дрожащими руками Ванда Львовна разгладила платье. Вот оно что! Сергей, как
всегда,
затаил обиду и отомстил мачехе! Пугал ее, нарядившись Глафирой, рисовал на
портрете пятно.
Варвара не была сумасшедшей, психически неуравновешенной ее сделали горы
таблеток,
которые запихивал в супругу обеспокоенный Петр Фадеевич. Психотропные средства
не
следует принимать здоровым людям, тем более это было вредно делать в начале
пятидесятых
годов, когда фармакология еще была невысокого уровня. Сергей планомерно довел
мачеху до
самоубийства.
     Потом в голову Ванде Львовне пришла такая страшная мысль, что она чуть не
упала в
обморок. Господи, вдруг Варвара не сама воткнула ножницы себе в шею? Такой дикий
способ
ухода из жизни избрала Глафира, но она-то была настоящей сумасшедшей! Вдруг
Варвару
сгубила чужая рука?
     У Ванды Львовны задрожали ноги. Стараясь казаться, как всегда, приветливой,
она
проработала у Петра Фадеевича еще месяц, а потом уволилась под предлогом плохого
здоровья.
Кузьминский не хотел отпускать Ванду, но она, договорившись с приятельницей-
медсестрой,
легла к ней в больницу. Пришлось Петру Фадеевичу вновь звать уволенную за
болтливость
Степаниду. В пятидесятых годах было очень трудно найти домработницу, молодые
женщины
предпочитали идти работать на производство, там можно было выбиться в люди,
получить
квартиру, путевку в дом отдыха, найти мужа.
     - Я точно знаю, - уверяла Ванда Львовна, - Сережа убил мачеху, и Соню он
пугал. Так-то
вот! Ну и чем не "Кентервильское привидение"?.. А дальше с ним вообще анекдот
вышел.
     - Вы о чем? - насторожился я. Ванда усмехнулась:
     - Бог шельму метит! Степанида в соседней квартире жила, вместе с дочерьми
Ритой и
Анечкой. Уж как девочкам Сергей нравился! Они вокруг него вьюном вились! Только
Петр
Фадеевич все делал, чтобы сын глаз на них не положил, не желал родниться с
кухаркиными
детьми! Впрочем, Сереже они тоже нравились, в особенности Маргарита, она ему по
возрасту
тогда подходила, Анечка была намного младше! Ну как? Годится такая история для
книги?
Между прочим, я каждый день работаю, уже сорок страниц написала!
     Поболтав с Вандой Львовной еще около получаса, я поехал к Норе. Меня
одолевали
тяжелые мысли. Значит, Нора, вместе с ее пресловутой женской интуицией,
абсолютно права,
разгадка всего происходящего в доме Сергея Петровича лежит в его прошлом. Вот
почему он
убрал Риту и Анну, наверное, сестры знали о том, что он убил Варвару, и начали
его
шантажировать. Насколько я помню, дела об убийствах не имеют срока давности,
привлечь
Сергея Петровича к ответственности можно и сейчас.
     Значит, он избрал прежний план действий, бродил по дому, переодетый
Глафирой. Бедная
дурочка, горничная Катя, небось испугалась до потери пульса... Зачем он убил эту
девушку?
Где найти улики?
     Внезапно я сообразил: платье. То самое, шелковое, серое. Я держал его в
руках, и мне
одежда не показалась старинной, но, право слово, я плохо разбираюсь в дамских
нарядах.
Однако знаю точно: наука криминалистика пошла далеко вперед. Если принести
платье в
лабораторию, эксперт быстро определит, кто надевал его в последний раз. Человек
может очень
аккуратно носить одежду, но он всегда оставляет на ней следы: частицы кожи,
волоски,
капельки пота. Этого вполне достаточно, чтобы сделать выводы. Значит, надо
отыскать платье
и вручить его специалистам!
     
* * *
     
     Элеонора, выслушав мой рассказ, пришла к тому же мнению.
     - Обязательно отрой тряпку и привези ко мне, - велела она.
     - Я уже один раз доставлял его сюда, а вы приказали опять засунуть платье в
корзину к
Валерию, - не преминул заметить я.
     - Тогда были другие обстоятельства, - рявкнула Нора. - Рысью к Кузьминскому
и ищи
наряд.
     - Полночь пробило. - Я попытался опустить ее на землю.
     - И что? - обозлилась хозяйка. - Самое время по кладовкам шарить!
     - Платье забрал Кузьминский, - напомнил я.
     - Не выбросил же он его, - парировала Нора, - и, думается, не у себя
повесил. В доме есть
общая гардеробная?
     Я растерялся:
     - Не знаю.
     - Так поищи, причем сразу, как явишься в коттедж, - железным тоном
вымолвила Нора.
     Когда я подкатил к особняку, во всех окнах плескалась темнота. Аккуратно
втиснув
машину в гараж для гостей, я прошел в дом и удостоверился, что все крепко спят.
Для этого
мне пришлось нагло открывать чужие спальни и заглядывать внутрь. Сначала я
испугался,
увидав пустую кровать Клары, но потом обнаружил ее в мансарде у Беллы. Лариса
Викторовна
тоже путешествовала в стране Морфея, спал и Валерий. У него на тумбочке мерцал
ночник.
     Я прошел на кухню, с наслаждением выпил крепко заваренный чай и задумался.
При
каждом покое имеется гардеробная. Но, думается, Нора права. Вряд ли Сергей
Петрович
повесил платье среди своих костюмов. Наверное, по многим причинам ему не
хотелось иметь
его рядом. Может, в доме есть еще и общий "склад" вещей?
     Проведя в особняке Кузьминского довольно долгое время, я ни разу не
заглянул в
хозяйственные помещения. Мне не было нужды изучать кладовки, я слишком хорошо
воспитан
для того, чтобы в отсутствие хозяина рыться в его вещах. Но ремесло детектива
порой требует
отнюдь не светского поведения...
     Поуговаривав себя минут пять, я встал и пошел по длинному коридору,
тянувшемуся за
кухней. За первой попавшейся на пути дверью была кладовка: банки, бутылки,
пакеты,
мешочки. Следующее помещение оказалось прачечной. Целых три стиральные машины,
куча
подставок с развешанным на них бельем, гладильная доска и утюг. Напротив
располагалось
хранилище вина. В особых ячейках лежали бутылки, покрытые пылью. Кузьминский
объяснил
прислуге, что протирать емкости нельзя, вино, как правило, плохо переносит
тряску. Именно
поэтому в наших магазинах торгуют поголовно "убитым" вином. Настоящее "Божоле",
"Бордо" и иже с ними путешествуют только лежа и в торговой точке никогда не
принимают
стоячего положения. Хотите полакомиться настоящим вином, поищите магазин, где
оно
уложено в подставку.
     Следующая комната оказалась гардеробной, но тут, в месте, где было
достаточно холодно,
висела в специальных антимолевых мешках лишь теплая одежда: пальто, шубы,
дубленки,
куртки, плащи. На одной стене на полках покоились шапки, шарфы, перчатки,
шерстяные
носки. Лариса Викторовна дотошно следила за порядком. Все было вычищено и
аккуратнейшим образом сложено. Естественно, никакого платья тут не нашлось.
     Я постоял в прохладном, сильно пахнущем апельсинами помещении и пошел в
покои
Сергея Петровича.
     Его личная гардеробная представляла собой двадцатиметровую комнату, а
набору одежды
могла позавидовать любая кинозвезда. Костюмы висели в идеальном порядке, обувь
хранилась
на специальных распорках, галстуков было столько, что я даже растерялся, а еще
куча белья,
рубашки всевозможных расцветок, носовые платки, майки, футболки, спортивные
брюки и
куртки... Но платья, серо-жемчужного, с воланами и кружевами, не было.
     Я вышел в сад и закурил. Куда подевался наряд? Я облазил весь дом! Но тут
взгляд упал
на длинное окошко подвала, и я мигом сообразил, что не посетил цокольный этаж.
     Вниз вела узкая лестница. Осторожно ступая, я спустился в ярко освещенное
помещение.
Так, что мы тут имеем? Во-первых, бассейн, затем комната с выключенным летом
отопительным котлом, потом каморка, забитая всякими непонятными мне трубами,
вентилями
и никелированными штуками. Следующей шла баня, вернее, их было две: сауна и так
называемая турецкая; зал для отдыха, бильярдная... Ни на что не надеясь, я
толкнул последнюю
дверь и увидел очередную кладовку, забитую всяким хламом: тут лежали, по-
видимому,
абсолютно ненужные вещи, которые у хозяина рука не поднималась выбросить.
     У стены громоздился ящик, из которого торчали куклы, которыми в свое время,
очевидно,
играла Беллочка. Здесь же стоял сильно поцарапанный детский велосипедик, лежали
какие-то
помятые кастрюли с отбитой эмалью. И уж совсем удивило меня огромное цинковое
корыто,
совершенно не нужное в нынешнее время. Зачем Кузьминский хранит его? В доме
стоят три
стиральные машины. Хотя бывшему советскому человеку свойственна запасливость, он
в
любой ситуации, даже самой благоприятной и сытой, скопидомничает. В наших людях
твердо
живет уверенность: спички, соль, масло - все может исчезнуть, как уже бывало не
раз.
     Одна из моих знакомых, Регина Кутепова вышла замуж за иностранца и отбыла в
маленький городок, расположенный в горах Швейцарии. Войны и голода в этой стране
не знали
несколько столетий, и население стало посмеиваться над русской, которая велела
пристроить к
своему дому кладовку, где хранила свечи, стратегический запас консервов, муки,
растительного
масла, чая, кофе и сахара.
     - Регина, - увещевали ее соседки, - не занимайся глупостями, это в вашей
Москве может
начаться голод, а у нас никогда.
     Но Кутепова только пожимала плечами.
     - Запас карман не тянет, - отвечала она. Естественно, на нее посматривали
как на
сумасшедшую и жалели бедную.
     А потом произошло совершенно непредвиденное событие. С гор сошла мощная
лавина и
полностью отрезала крохотный городок от окружающего мира на три недели! В связи
с
сильным снегопадом к населенному пункту не могли пробиться спасатели, невозможно
было и
сбросить продукты с вертолета: над домиками с красными крышами плотно стояли
тучи.
Местный супермаркет, продукты в который каждое утро доставляли трейлеры, мигом
опустел,
в селении бы точно начался голод, но тут наступил звездный час Регины. Все
население, от
мала до велика, превознося ее хозяйственность, ело припасенные ею харчи и жгло
свечи:
электростанция у них тоже вырубилась. Нашлись у Регины и нужные лекарства, а
когда она,
вспомнив уроки гражданской обороны, лихо сделала укол соседу, у которого
заболело сердце,
то просто стала национальной героиней. Так что не спешите расставаться со
старыми
привычками, вступая в новую жизнь, всякое может случиться, и в благословенной
Швейцарии
пригодится запас керосина со спичками.
     Я молча бродил среди хлама и в самом темном углу наткнулся на кованый
сундук. Сверху
было окошко, в нем желтела бумажка, на которой выцветшими от времени фиолетовыми
чернилами было выведено: "Вещи моей бедной жены Глафиры". Очевидно, Сергей
Петрович,
как и Петр Фадеевич, не смог вынести на помойку одежду несчастной сумасшедшей. Я
осторожно поднял тяжелый "язык", сундук оказался незапертым. Крышка со скрипом
подалась
вверх, в лицо мне пахнуло тлением, и я увидел тряпье.
     Сказать, что я не хотел в нем копаться, - это не сказать ничего. С огромным
трудом я
заставил себя дотронуться до хлама и начал перебирать старье. Спустя некоторое
время мне
стало понятно, что здесь сложены еще и вещи Варвары. Одна часть платьев была
сшита на
женщину высокого роста, худощавую, с плоским бюстом, другая - на невысокую,
полную даму
с пышной грудью. Бог знает, почему Сергей Петрович не захотел избавиться от
сундука. Я бы
лично отволок его на свалку, чтобы поскорей забыть о мрачных семейных историях.
Гора
слежавшихся, издававших запах нафталина вещей росла на полу. В самом конце мне
попалось
несколько детских ситцевых платьиц, а последней обнаружилась совершенно измятая,
почти
пришедшая в негодность соломенная шляпка. Я поднял ее, на дне белел довольно
толстый
пакет. Серого платья не было и в помине.
     Кое-как запихав назад тряпье, я, прихватив с собой пакет, отправился в свою
спальню.
Там, развернув плотную бумагу, обнаружил письма, написанные детским, неровным
почерком.
     
     "Дорогой папа Петя!
     Я живу хорошо, в нашей комнате шесть девочек. Тут кормят три раза в день,
дают
завтрак, обед и ужин. А конфеты и яблоки не покупают. Пожалуйста, привези мне
ирисок.
Очень прошу! Может, заберешь меня на каникулы ?
     Лисочка".
     
     "Дорогой папа Петя!
     Я живу хорошо и учусь отлично, на одни пятерки, поведение мое примерное.
Здесь нас
кормят, но конфет не дают, очень хочется шоколадку. Возьми меня домой хоть на
недельку, я
буду стирать, убирать, готовить.
     Лисочка".
     
     "Дорогой папа Петя!
     Я живу хорошо, нас кормят три раза в день. Может, кто-нибудь привезет мне
пряников
или печенья? А еще изорвалось платьице, и придется Новый год встречать в драном,
новое
дадут только весной. Пожалуйста, возьми меня на зимние каникулы, я никогда не
буду
ругаться с Сережей. Миленький папа Петя, ну пожалуйста, хоть на два денечка.
Забери меня
отсюда! Я отлично учусь.
     Лисочка".
     
     "Папочка Петя!
     Я живу хорошо. Почему ты не отвечаешь на мои письма ? Желаю тебе счастливых
первомайских праздников, здоровья и радости. У меня все хорошо, а конфет уже не
хочется.
Ну пожалуйста, забери меня на лето.
     Лисочка".
     
     "Уважаемый Петр Фадеевич, пишет Вам директор детского дома имени Надежды
Крупской Власихина Антонина Ивановна. Мне кажется, вам следует хотя бы один раз
приехать к нам и поговорить с Лисочкой. Девочка очень скучает. В нашем доме
много детей, у
которых имеются родственники, которые привозят сладости, книги, игрушки, правда,
не
часто и не всем.
     За те два года, что Лисочка живет у нас, вы не написали ей ни одного
письма. Если
сумеете выкроить время и приехать, ребенок будет счастлив. Если не способны
найти пару
часов, пришлите ей посылку. Мы не ограничиваем набор еды, только не следует
класть
рыбные консервы и майонез, лучше пряники, конфеты, печенье. Детей хорошо кормят,
но
лакомства на столах бывают только на праздники или когда приезжают шефы. Лисочка
беспроблемный ребенок, она может стать вашей помощницей по домашнему хозяйству.
Девочка отлично учится, ведет общественную работу, она живо интересуется
политическими новостями, помогает младшим. Лисочка старшая по спальне. Прилагаю
листок успеваемости.
     "Русский язык - отлично. Литература - отлично. Математика - хорошо. История
-
отлично. Иностранный язык - хорошо. Ботаника - отлично. Труд - отлично.
Физкультура -
отлично. Поведение примерное".
     С глубоким уважением А. Власихина".